Магдалину не слишком интересовали вопросы, связанные с эволюционным процессом, ее занимало другое.
- А что... со мной теперь станет? - спросила она с несколько неожиданной логичностью, во всяком случае, явно недобирая на кандидата в дом умалишенных. - На что я буду жить? - Вместе с тем она подумала и о молодом человеке. - А вы? Вас ведь посадят в тюрьму, шпики Монока...
- Полицейские Моноцетти, - сурово поправил молодой человек и попросил не коверкать в его доме имя великого вождя.
- Ведь полицейские Моноцетти все вынюхают, - послушно договорила девушка. Затем, немного подумав, подсказала выход: - Вы должны сказать, что убили его при самообороне. Я могу подтвердить. А если потребуется, Граф тоже засвидетельствует...
- Предоставьте это мне! Я не намерен лгать. Наш кодекс предусматривает смертную казнь за некоторые нарушения закона, совершенные при особо отягчающих обстоятельствах. И отцу, который не смущается... собственную дочь... - молодой человек подыскивал слова.
- ...поставить раком, - невинно улыбнувшись, помогла ему Магдалина.
- О небеса! - тяжело вздохнул молодой человек. - Право же, как вы, Магдалина, выражаетесь!
- Я придерживаюсь свободных взглядов! - сообщила девушка. - Я сочувствую движению, которое рекомендует все называть своими именами. Долой ложный стыд! Да здравствует простонародный язык! Фокс попули - фокс по полу! - лихо провозгласила она.
Молодому человеку показалось, что он уже где-то слышал эти лозунги. В том числе и "фокс по полу", то есть, конечно, "Vох рорuli - vох Dеi!", что означает: "Глас народа - глас Божий". Уж не Его ли Величество провозглашало их?
- Отец, насилующий собственную дочь, не достоин жить в нашем обществе. И я уверен, что он втихомолку презирал это общество.
- А вот об этом лучше не распространяться!.. Ну, о презрении к обществу. Себашка сам был на жалованье у людей Моно...цетти. Он даже был старшим стукачом в чине подполковника. Ведь мы жили не только на гонорары от моих гонорей.
- Вот как... - нахмурился молодой человек. - Значит, старший стукач... Ну, и это еще не велика шишка...
Однако мы вынуждены констатировать, что он все-таки встревожился.
- Но у нас есть еще один козырь! - улыбнулась Магдалина. - Несмотря на все это, Себастьян изменял родине. Он работал еще на одно государство. Так-то вот!.. Он составлял картотеку на тех, кого выдавал, и сообщал за рубеж, будто они борцы за свободу. Ну, оттуда ему опять же поступали деньги как защитнику борцов за свободу и распорядителю некоего фонда. Какую-то часть он, конечно, отдавал нашему государству, но и себя не обижал - кое-что утаивал. Кстати, он на Графа тоже настучал, чего я ему никогда не прощу! - и тут Магдалина вновь напомнила готового к прыжку хищного зверька, как некогда в торфяном сарае.
- Ах, и этого тоже выдал? - изумился молодой человек, однако добавил затем с презрением: - Ну, знаете... какой же он борец за свободу...
- Он-то как раз и борется за свободу! - горячо заступилась Магдалина и заявила, что если Моноку, то есть Его Величеству, и подложат когда-нибудь бомбу под зад, то она, Магдалина, точно будет знать, кого за это благодарить.
- Ну что вы несете! - рассердился молодой человек. - У вас и впрямь ум за разум зашел от трех бутылок бензина.
- Кто его знает. Может, и так, - не стала возражать Магдалина.
- А как мы докажем, что Себастьян поставлял сведения за границу, - это ведь надо чем-то подкрепить, нельзя голословно...
- Эка! Нет ничего проще. Надо только в нужник заглянуть. У него списки в жестяной коробке в выгребной яме. Я могу их когда угодно из дерьма выудить, весело выложила девушка. Но тут же поинтересовалась, чего это молодой человек сбледнул: - Никак замутило?
- Обойдется... - пробормотал наш чувствительный герой, но его и правда подташнивало: венерические болезни, стукачи, кровосмешение да еще выгребная яма с жестяной коробкой - явный перебор... Он попросил прощения, сказав, что должен сменить воду у птичек, и отправился в аналогичное помянутому выше местечко, разумеется, выложенное чистым кафелем и опрыснутое дезодорантом. Конечно, мы не знаем, о чем он думал, освежая лицо холодной водой, но когда вернулся обратно, внес предложение почтить павшего минутой молчания.
Затем он сел за орган, и в его чистом, аккуратно убранном доме после траурного хорала прозвучал бравурный государственный гимн.
Когда молодой человек поднялся от инструмента, твердое решение озарило его чело.
- Отныне вы с Графом будете жить под моей крышей. Я обязан позаботиться о том, чтобы ваша жизнь снова наладилась!
Он сказал, что в другом крыле дома есть две маленькие комнаты, правда, одна из них кладовка, но ее можно освободить и привести в порядок. Если девушка пожелает, то на следующей неделе - на этой он уезжает в служебную командировку - они могут вселиться в свои покои. Только бражничать в этом доме он не позволит. И вести антиправительственные разговоры тоже. И еще одно предварительное условие: Магдалина должна вступить в христианский брак с человеком, к которому он, правда, особого уважения не питает, н-да, заключить брак с так называемым Станционным Графом. Может быть, это в конце концов приведет их на путь благоразумия.
Ox, как засияли радостью глаза девушки! Даже кровоподтеки на ее лице как бы несколько стушевались, уступив место самому натуральному румянцу, выступившему от счастья и весьма ее преобразившему.
- А у вас много мебели и прочего имущества? - проявил интерес молодой человек.
- Какое там имущество... - ответила Магдалина, не удержавшись от смеха. Разве три пары трусишек, шприцы для лечения моих недугов да всякие разные щеточки... на потеху особливо привередливым клиентам.
Тут молодой человек опять вздохнул и подчеркнул, что отныне у Магдалины должен начаться новый период в жизни. Никогда не поздно встать на правильный путь. Бесконечно велика милость творца высшей гармонии, которого мы называем Господом.
Магдалина собралась уходить.
Они прошли через кухню и на миг задержались возле холодильника, работавшего с тихим дребезжанием.
- Все-таки он был моим отцом... - вздохнула Магдалина. - После того, как он меня в первый раз... - Она запнулась, и на глазах ее выступили слезы умиления. - Он мне подарил тряпичную куколку. Я назвала ее Лолитой.