В этой комнате находятся страдающие люди!
Тогда кто является монстром?
Дима уже хотел задать вопрос, а Генри на этот вопрос мог ответить.
Адлер всё время помалкивал из-за провала в трансформации в охотника, предположил, что не сработало из-за атмосферы, которая давали силу наших предков.
«Придется применять кинжал брата, может, тогда пульс отца окончится напрямую, в нескончаемых безумиях».
Приготавливаясь к вознесению отца в этот мир, отвлекся на разговор Димы и Генри. Присоединился к разговору, не дал им отвечать.
— Ты хочешь знать, кто является в этой комнате монстром? — пересёкся глазами с Димой, с интересом посматривал на необычного мальчика, потирая свою бороду жестом любопытства. — Тогда слушай… Монстры — это не просто твари из каких-то сказок, фильмов, сериалов и книг. Это наши животные инстинкты; когда кровь бурлит в наших венах, как чайник, который наконец-то выпустил из себя то, что скрывал внутри себя. После этого твой мозг меняет твоё сознание на животное. Смотри вокруг комнаты, здесь находятся монстры? — задал вопрос самому себе. — Нет. Может, я монстр? Категорично, нет! Мой отец? Ох, да! Он хуже монстра, — с какой-то детской иронией восхищение промелькнуло в его словах. — Я хочу сказать, мы превращаемся в монстров только тогда, когда в нас просыпаются животные инстинкты. К примеру, я! Из расы койоттрайбов. Ты думаешь, я вызываю его просто так? Нет, чтобы убить его и остудить свой чайник и, конечно, восстановить клан и расу. В моих жилах есть животный инстинкт? — в своем долгом разговоре он так и не оторвался от маленького собеседника, мальчик выслушивал каждое слово из его умных речей.
Мальчик не мог ответить на такую сложную информацию; не мог говорить и не мог кивнуть, потрясённый глубоко мыслящим получеловеком, но таким несчастным…
— Да, у меня есть… — Адлер приостановился.
— Я понимаю тебя, — после долго молчания и выслушивания собеседника мальчик начал говорить своим спокойным и удовлетворительным голосом. — А если вы не справитесь? Что тогда, было всё зря?!
Адлер смотрел на Диму с удивлением и достоинством, будто гордится своим сыном.
Другие повернулись к мальчишке; стали вглядываться друг в друга и разом развернули головы, рассматривая мальчика как выдающегося человека с большой буквы. Может, в их сознаниях промелькнули мысли «а если не справимся».
— Тогда ты сможешь возвратить мою расу, — промелькнула в его очертаниях улыбка, которой всегда улыбаются своим лучшим друзьям.
Миссис Мельникова до сих пор не могла понять зачем? Зачем все эти разговоры? Что они хотят добиться этими разговорами? Почему именно Дима? Что в нём такого особенного? Он же просто мальчик? Вот такие мысли крутились до церемонии, в последний час перед открытием врат.
— Ты отступился, чтобы вернуть нашу расу, и месть затуманила твой разум, — неожиданные высказывания появились у мальчика, будто он тоже из койоттрайбов.
Адлер стал понимать, кто перед ним…
Жалко, не мог принюхаться к запаху мальчика, как это делали их предки.
— Кто твой отец?
«— Его имя — Корнит, сын самого Мироеда», — сказал ожесточённым тоном гордости.
— Значит, придется с ним встретиться, — Адлер сказал таким же тоном, как и Дима. Немного привстал, чтобы открыть врата в страстном покое великого отца.
***
Добиравшиеся путники до вершины зимних гор, где находится дверь, перемещающая в двухэтажный дом, встретились с повзрослевшим Мираки Харч; с бородой в стиле «Бретта», в тёплой одежде, с вышитым своим именем, державшим кусок старой бумаги, которая исписана от краешка и до кончика пальцев. Волосы покрылись белизной снега, скрывающего его натуральный цвет волос горького шоколада.
— Да, я выжил в этом переплёте, — Мираки посматривал на Александра, а потом повернулся к Виталию, чтобы объяснить свое появление. — Я здесь, чтоб помочь закрыть врата: с помощью этого — показал новый листок старой бумаги.
Александр с неодобрением повернулся к Виталию, показывая жестами «ему не надо доверять».
— Очень странно, что именно в этот момент предлагаешь помощь и даешь новый листок бумаги, — учуял такой же подвох, как и Александр.
Ощущение тревожного холодного ветра превратилось в оскверняемый гул. Мираки из тревожного мужчины, потерявшего цель в жизни, превратился в нечто иное: с красными глазами и вытекающими чернилами из каждой клетки его тела.
— В его тело вселилось нечто? — спросил Виталий у Александра.
Кивнул Александр.
Озлобленный Мираки стал мазюкать что-то на бумаге в бешеной скорости лютого зверя. Из его рук вытекают всё больше и больше чернильных капель.