— А как проявляется эта «серая лихорадка» — вполголоса спросила я у Юджина, понуро сидящего в кресле гостиной.
Парень нехотя поднял на меня взгляд.
— Жар, беспамятство, — еле ворочая языком, начал он. — Кожа приобретает сероватый оттенок, а сам человек…
Продолжать Юджин был не в силах, но я и сама догадалась, чем все заканчивается.
— Но неужели нельзя ничего сделать? — сглотнула я, присев на подлокотник кресла.
Парень промолчал, а я дрожащей ладонью погладила его по плечу, желая оказать хоть какую-то поддержку. Юджин вздрогнул, а затем потянулся к моей руке и крепко сжал ее.
— У тебя такие теплые руки, — тихо проговорил он, все крепче сжимая мои пальцы.
— Пойду заменю госпожу Роджи, — пролепетала я, аккуратно высвобождаясь из захвата, но парень, пребывая в раздумьях, продолжал удерживать меня.
— Юджин… — смущенно пропыхтела я, и он, пусть и нехотя, но все же мою ладонь отпустил.
Я тут же мышкой юркнула в коридор и поднялась наверх.
«Черт! Неужели Юджин умудрился словить стрелу Амура? — я вымученно скривилась, замерев перед дверью комнаты Ияри. — Только этого мне сейчас не хватало…»
— Госпожа Роджи, — собравшись с мыслями, тихонько вошла я.
Женщина сидела на краешке кровати девочки и то и дело судорожно всхлипывала.
— Госпожа Роджи, — снова позвала я, и лишь тогда Офелия подняла на меня покрасневшие глаза. — Давайте я побуду с Ияри, а вы отдохните.
Однако Офелия отрицательно помотала головой.
— Но вам нужно хотя бы немного отдохнуть, — с нажимом произнесла я.
— Нет. Я не оставлю дочь в таком состоянии! — зло глянула женщина на меня и крепко сжала маленькую ручку девочки, лежащую поверх одеяла.
Я вздохнула и переминулась с ноги на ногу.
Запах в комнате стоял отвратительный: травы Берима, затхлость, болезнь…
— Госпожа Роджи, вам нужны силы, чтобы бороться за жизнь Ияри, — глядя в бледно-серое личико девочки, прошептала я. — Не хотите спать? Я вас не принуждаю. Но вы хотя бы поешьте…
Офелия вновь упрямо помотала головой.
— Я не смогу, — прошептала она, вновь хлюпая носом.
— Мама, пойдем, — вдруг вошел в комнату Юджин. — Пойдем. Лиза побудет с ней. Пойдем. Тебе нужно поесть.
Женщина вдруг послушно поднялась, цепляясь за руку сына, и на нетвердых ногах побрела прочь из комнаты. Я с жалостью проводила их взглядом и не спеша уселась на стул, приставленный к кровати. Тяжелый вздох сдержать не смогла.
Мне очень нравилась Ияри. Не по годам рассудительная, заботливая, добрая девочка. И это было чудовищно несправедливо! Она не должна умереть вот так, посерев и высохнув.
Я попыталась задержать дыхание, чтобы не дать волю слезам, но соленые капельки упорно грозились сорваться и покатиться по щекам.
— Борись, Ия! — вдруг отчаянно прошептала я, сама того не ожидая. — Ты же сильная! Борись! Прошу..
Но Ияри продолжала безмолвно лежать, приоткрыв ротик. Пухлые детские губки, когда-то нежно розовые, теперь посинели, а щеки впали.
«Какая страшная и быстротечная болезнь! — опечаленно склонила я голову, утирая градом катящиеся слезы. — Девочка же сгорит всего за пару дней! А местная медицина и Берим со своими травами…»
И вдруг, совершенно позабыв о мерах предосторожности, позабыв о том, что никому в этом мире досель неизвестно, насколько заразна серая лихорадка, я потянулась ко лбу девочки дрожащими пальцами.
Едва я коснулась липкого детского лобика, с моих пальцев сорвались зеленоватые всполохи. Ияри тяжело вздохнула и слегка приподнялась, выгнувшись. А я тут же с испугом одернула руку и едва не завалилась навзничь вместе со стулом.
— Что это?! — дыша, словно только что пробежала марафонскую дистанцию, разглядывала я свои пальцы. — Это же…
Дрожащей рукой я снова потянулась к девочке. И вновь, едва я ощутила, как прикасаюсь к ее руке, с пальцев сорвались огоньки.
Девочка снова тяжело задышала, когда я принялась гладить ее по маленькой светлой головке. Огоньки проворно скользили по коже и волосам Ияри и исчезали где-то в глубине, возвращая в ее маленькое тельце жизнь и здоровые краски.
— Это невероятно! — шептала я, видя, как дыхание ребенка выравнивается, становится спокойнее. — Это же просто…
— Что ты делаешь? — раздался суровый голос за моей спиной.
Я обернулась. На пороге стоял Нолан Роджи и внимательным ясноглазым взором следил за мной.