— Так и я оттуда, — Илья изобразил веселье, — только, видать, наши «оттуды» различные.
— Это точно, — девушка поджала губы.
— Так как тебя называть, красавица? Я просто околдован, — Илья несколько преувеличил достоинства девушки, но почему бы не польстить?
— У-у-у, пристал… Фрида. А теперь помолчи.
Гонт прекратил разговор, кинув каждому ломоть хлеба. Фрида тут же откусила кусок и принялась сосредоточенно жевать, не обращая внимания на Илью. Тот вздохнул и последовал ее примеру. Терпение надо иметь, терпение.
До твердой земли дошли к вечеру. Тут Здрав повел себя странно. Сначала лег на землю, приложив ухо к земле, потом встал и прислушался к ближайшей ольхе. И Гонт, и Ждан равнодушно смотрели на звача — наверняка не в первый раз он этим занимался. Но Илья не выдержал и осторожно спросил:
— Это он чего?
— С-слушает.
— Что слушает?
— Землю с-слушает. Дерево с-слушает. Не видишь, что ли? — объяснил Ждан.
— Зачем? — не унимался Илья.
— Спроси.
— Вот я и спрашиваю.
— Его спроси, нас-то чего?
Однако мешать Здраву Илья не рискнул: стал бы тот ерундой заниматься, если стражники того гляди появятся?
Звач слушал недолго. Остановился, выпрямился, стукнул пару раз по балахону, отряхиваясь, и задумался, морща лоб и не замечая вопросительного взгляда Гонта.
— Ну что? — терпение у Гонта иссякло быстро.
— Не слышу. А ведь совсем рядом были. Либо без наводчика шли — потеряли, либо прикрытие сильное, — Здрав говорил медленно, словно кидал камешки в стоячую воду. — Если последнее — прямо сейчас и повяжут. Отдашь старика?
Гонт сморщился:
— Крайняк, что ли?
— Сам думай. Все пропадем, или им жертвовать будешь — твой выбор.
— Ладно. Для того и брали.
Гонт достал длинный узкий нож, подошел к старику и дернул острием вверх, приказывая подняться. Старик спокойно встал и повернулся к Гонту спиной.
У Ильи похолодело в груди — он внезапно понял, что старика этого беспомощного сейчас прирежут за милую душу. А где одного, там и всех.
Илья подскочил к Гонту и сильно ударил того по руке, держащей нож. Гонт вздрогнул и выпустил рукоять. Нож вонзился острием в мягкую землю и ушел в нее почти весь.
Все с ужасом уставились на чуть подрагивающую рукоятку, закрыв рты ладонями, чтоб даже писк случайно не вырвался. Только торговец не удержался.
— А-а-а!! Чистый нож испоганил! Чтоб тебя грязным зарезали! — заорал Гонт.
По лицам Илья понял, что его прокляли, причем, весьма серьезно. Но сочувствия к себе не заметил. Они явно осуждали его действия, даже старик.
— Ну, и черт с вами. Зато человек жив, — с вызовом сказал Илья.
Здрав вдруг рассмеялся:
— Точно — надо было девку брать, как говорил. Поимеешь ты хлопот с этим пришлым. Делать нечего — так пойдем. Повяжут стражники — сам виноват будешь.
— Он умный, умный, а д-дурак, — высказался Ждан.
Гонт ничего не ответил, глянул зло и пошел вперед. Илье было неловко. Он чуть отстал, чтобы не видеть осуждающих взглядов. И чего все так окрысились? Он же как лучше хотел. А старик мог бы спасибо сказать — от смерти ж его спас.
Илья чуть прибавил шаг и догнал старика. Тот сморщил нос, будто гнилью потянуло. Вот так всегда. Помогаешь людям, помогаешь, а они твоих усилий совсем не ценят. Спросить, что ли, в чем проблема — вдруг снизойдет?
Илья вежливо кашлянул и спросил:
— Ты-то чем недоволен?
— Не по-людски поступаешь. Зачем чистый нож в грязь бросил? Таким обряд нельзя делать. Мой срок уже прошел, да вот зажился, даром пищу ем. Родные с Гонтом сговорились и меня ему за плату отдали — чтоб обряд совершить. В этом мое предназначение нынешнее — чтоб помочь своим смертью своей. А коли вернусь домой — так всем плохо будет. Деньги возвращать придется, и лишний рот в семье ни к чему.
— Каждый имеет право на жизнь, — возразил Илья.
— Не за счет других. Я жить останусь, так внуки помрут. Их смерти хочешь? — старик поджал губы и замолчал.
Некую правоту в словах старика Илья видел. Но согласиться с ней не мог. Надо, чтоб все жили — и те, и эти. Помочь им надо, да вот только чем? Хоть и сказал Гонт, что свободен, да только свобода разной бывает.
За мыслями Илья не заметил, что все остановились, и больно ударился носом о спину Ждана. Ждан повел рукой назад, отталкивая его и продолжая смотреть вперед. Илья посторонился, а потом протиснулся между Фридой и Гонтом — надо же увидеть, на что они уставились, любопытно. Ничего особенного он не увидел. Между поределых берез торчала разросшаяся ольха, а дальше и она пропадала. Опушка. Сквозь ветки проглядывало несколько неказистых домиков под дерновыми крышами.