Посетительница прикрыла за собой дверь и пустила из крана воду.
— Срочно соберите все ценности и деньги, — сказала она Татариновой. — Только ценности и деньги… Так просил передать вам Игорь Алексеевич… И унесите их из дома. Спрячьте так, чтобы…
— Боже мой! — вконец перепугалась Вера Борисовна. — Что случилось?
— ОБХСС! — сказала женщина. — Сейчас они шуруют в мастерской. Закрыли цех… С минуты на минуту могут нагрянуть сюда… Как мне удалось незаметно уйти с работы, сама поражаюсь…
У Татариновой помутилось в глазах. А в голове билось: «Недаром Игорь предчувствовал… А может, не все говорил?.. Господи, неужели?.. Сейчас явятся с обыском и все отберут… Нет! Только не это!»
— Куда же нести? — скорее для себя, вслух произнесла Вера Борисовна.
— У вас есть надежные люди? — в свою очередь спросила посетительница. — Знакомые или дальние родственники?
— Надо посоветоваться с Игорем Алексеевичем, — взялась за ручку двери Татаринова. — Позвоню…
— Да вы что! — выпучила глаза женщина. — Какой совет? Его не подпустят к телефону… Неужели вы не понимаете?
— Да, да, да, — сокрушенно произнесла Вера Борисовна. — Игорь предупреждал меня, чтобы я по телефону была осторожной…
— Вот видите… Ну, я пошла… А вы не теряйте ни минуты…
Татаринова проводила женщину до входной двери. А когда зашла в комнату, дочери чуть ли не в один голос спросили:
— Что случилось, мама?
На Вере Борисовне, что говорится, не было лица.
— Беда, доченьки… Выручайте…
И она коротко рассказала, какую только что узнала новость.
— Я знаю, куда нести, — заявила Стелла.
Если ее сестра Ира тоже страшно перепугалась и находилась, можно сказать, в шоке, то Стелла не растерялась.
— У мужа есть приятель, — пояснила она. — Художник. Парень не от мира сего… Не будет ничего расспрашивать… У него есть дача, ну, что-то вроде мастерской… Главное, за городом… Милиции и в голову не придет искать у него…
На том и порешили.
— И все же, — сказала Стелла, — надо связаться с папой.
Она сняла телефонную трубку.
— Ты что! — в ужасе замахала на нее руками мать.
— Я ничего не буду говорить прямо, — успокоила Веру Борисовну дочь. — Может, отец сам догадается, что и как сообщить…
Она решительно набрала номер мастерской. Ответила женщина.
— Игоря Алексеевича можно? — попросила Стелла.
— Нет его! — грубо ответили на том конце провода, и в трубке послышались короткие гудки.
Деньги и ценности складывали в сумку младшей дочери.
Вера Борисовна достала из дивана пачки с крупными купюрами — всего 23 тысячи рублей. Затем стала доставать из трельяжа драгоценности: двое золотых часов с браслетами стоимостью 1700 рублей, три мужских перстня (тоже из золота) на сумму в 2100 рублей, три золотых кольца с бриллиантами — более 5 тысяч рублей, золотые царские червонцы.
— А шубы, дубленки? — спросила Ира.
— Отец сказал: только деньги и ценности, — ответила Вера Борисовна.
У нее самой разрывалось сердце, когда она открыла шкаф. Там висели дубленки, шуба из норки, соболевый палантин, который она так ни разу и не успела надеть.
— Неужели все это заберут? — с отчаянием произнесла младшая дочь.
Будь воля Веры Борисовны, она набила бы не один чемодан хрусталем, дорогой одеждой, антиквариатом. Но приказ мужа…
— С богом, доченька, — в слезах сказала Татаринова, когда Стелла, одевшись и взяв в руки сумку, пошла к выходу.
Провожала ее Ира. Она машинально глянула на часы: двенадцать тридцать…
С того времени, когда в квартиру позвонила женщина, прошло всего полчаса.
Закрывая за Стеллой дверь, Ира увидела внизу на лестнице двух мужчин.
«Неужели к нам?» — в испуге подумала она, а матери негромко сказала:
— Знаешь, мне показалось, что там — из милиции…
Вера Борисовна не успела даже ответить — раздался дверной звонок. Татаринова открыла. В квартиру вернулась бледная Стелла. Без сумки.
— Идут к нам… Из ОБХСС, — еле выдавила из себя старшая дочь. — С обыском… Сказали, чтобы никто из квартиры не выходил…
Вера Борисовна чуть не упала в обморок. Ее отпоили валерьянкой.
Началось томительное ожидание.
По словам Стеллы, как только она вышла на лестничную площадку, тот мужчина, что повыше ростом, строго спросил:
— Вы из квартиры Татариновых? Дочь Игоря Алексеевича?
— Да, — только и могла вымолвить Стелла.
— А что у вас в сумке? — последовал вопрос.
Все произошло настолько внезапно, что молодая женщина, растерявшись, призналась:
— Деньги… Ценности…
— Сумочку прошу отдать нам, — властно приказал высокий. — А сами возвращайтесь назад в квартиру и ждите. Будем производить обыск.
Стелла без слов повиновалась.
Высокий мужчина дал указание другому, пониже, пригласить понятых…
Три женщины сидели полчаса, час, другой. Никто в квартире не появлялся. К телефону боялись даже притронуться. И вот так — в неведении и страхе — просидели они до вечера.
Игорь Алексеевич обычно возвращался с работы в четыре. Но минуло пять часов, шесть, а его все не было. Вера Борисовна ходила по квартире сама не своя.
В семь часов вечера пришел Игорь Алексеевич.
— Тебя отпустили? — бросилась к нему жена.
— Кто? — недоуменно спросил Татаринов.
— Милиция… Милиция…
— Какая милиция? — поразился Игорь Алексеевич. — Я ездил за город, вот и задержался…
Жена и дочери, перебивая друг друга, рассказали о визите с его работы бухгалтера, об изъятии сумки с ценностями…
Татаринов схватился за левую сторону груди и опустился на диван.
В мастерской никакой милиции не было, обыск не производился, цех не закрывали. Игорь Алексеевич никого домой не посылал. Стало ясно, что Татариновы оказались жертвой мошенников.
У Игоря Алексеевича случился сердечный приступ. Врачи, приехавшие на «скорой», констатировали у него обширный инфаркт.
…В сентябре 1981 года старший лейтенант милиции Олег Петрович Шляхов был назначен следователем следственного управления ГУВД Мосгорисполкома. Буквально на следующий день его включили в следственную бригаду, которую возглавлял начальник отдела подполковник Виктор Николаевич Довжук. От него Олег Петрович и узнал впервые о происшествии в Свердловске 11 декабря 1980 года.
— Наша бригада, — вводил Шляхова в курс дела подполковник, — занимается расследованием преступлений, совершенных бандой опасных преступников. Они орудовали в Москве и других городах. Занимались квартирными кражами, разбойными нападениями, мошенничеством… Эпизодов много… В частности, происшествие с семьей Татариновых в Свердловске… Так вот, Олег Петрович. У нас имеется словесный портрет того, кто отобрал сумку с деньгами и ценностями у дочери пострадавшего, Стеллы… Портрет составлен по ее описанию. Он совпадает с внешностью некоего Иванова Владимира Кирилловича…
— А что, его еще не нашли? — спросил Шляхов.
— В том-то и дело, что нашли, Иванов уже находится под стражей. Но вот какая штука: он категорически заявляет, что имеет алиби: 11 декабря, то есть в день, когда так ловко провели Татариновых, он лежал в клинике нервных заболеваний в Москве.
— Насчет «операции» в Свердловске — это действительно ловко, — заметил старший лейтенант. — Можно сказать, прямо-таки артистически… Это же надо, сами отдали двадцать три тысячи и золото!
— Ну, по нашим сведениям, не двадцать три, а около ста тысяч, — сказал Довжук. — Татариновы, видимо, из каких-то соображений занизили сумму.
— Ясно, — кивнул Шляхов. — Откуда у скромного мастера лежат дома такие деньги…
— По всему видно, доходы неправедные. Наши свердловские коллеги занимаются этим вопросом… Но вернемся к Иванову… Из больницы сообщили, что он действительно лежал там на лечении с ноября 1980 по январь 1981 года. И в частности, 11 декабря находился в больнице.