Наша троица спускается на первый этаж, подходит к двери с табличкой «администрация», и я стучусь.
‒ Здравствуйте ‒ говорит Эйприл девушки с бейджиком «администратор» ‒ я хотела бы узнать имя/фамилию контролёра зала кинотеатра №5. Я буду писать жалобу в органы за оскорбление. И ещё мне нужен ваш юр. адрес.
Девушка с бейджиком нажимает кнопку на рации и говорит в неё:
‒ Начальник охраны.
Шипение.
‒ Да.
Шипение.
‒ Узнай, билетёрша из пятого зала только что оскорбляла девушку?
Потом девушка с бейджиком обращается к нам:
‒ А что вы конкретно хотите?
‒ Справедливости ‒ говорит Эйприл ‒ справедливости и компенсации за моральный ущерб.
Шипение.
‒ Да. Говорит эти засранцы безбилетники.
А Эйприл комментирует ответ начальника охраны:
‒ Я искала шарфик, который потеряла на прошлой неделе. Между прочим, дорогой, шёлковый шарфик.
Айвенго достаёт телефон, включает видео и тычет им в администратора.
‒ Я свидетель, я случайно заснял.
RE :
‒ Ну что, нашли шарфик? Ушлёпки…
А я отвечаю:
‒ Нет. Должно быт спиздили. Надо посмотреть в другом зале.
Тогда женщина в униформе скомкала своё лицо и почти закричала:
‒ Пошли на хрен отсюда!
Эйприл смотрит в растерянное лицо администратора и говорит:
‒ Статья 5.61 «оскорбление». Штраф должностным лицам 50 000.
Девушка с бейджиком молча достаёт из кармана котлету и отслюнявливает Эйприл 50 К. Потом говорит:
‒ Пошли на хрен отсюда, ушлёпки.
Мы с оскоблённо-довольными лицами идём к выходу, а Айвенго говорит:
‒ Господь нас накажет!
И оскоблённо-довольные лица расплываются в улыбки, затем ещё немного терпят и отходя чуть по дальше извергают смех.
Айвенго ‒ это парень, который когда засовывает руки в карманы, то напоминает идеальный круг. Из этого круга ровно по центру торчит голова, словно грыжа на мячике, а ноги, если он стоит, сливаются в один перевёрнутый конус. Круглый, чупа-чупс, колобок, как только его не называли, но те, кто давно его знает, настолько давно что помнят, когда он, ещё будучи худым старшеклассником, трахнул учительницу литературы, зовут его Айвенго. Все остальные думают что его действительно зовут Айвенго, ведь такое имя существует, и оно прекрасно.
Мы выходим на улицу, Эйприл вызывает такси, Айвенго смешно шутит, а я достаю из кармана кожаный брикет и разворачиваю его. Брикет внешне похож на старое портмоне и имеет выдавленный рисунок, что придаёт ему шарм и дороговизну, но в развёрнутом виде понятно что это набор. Из первого его отсека я достаю тонюсенькую прямоугольную бумажку и зажимаю её пальцами одной руки так, чтобы получилась лодочка; после чего ловкими движениями другой руки достою из второго отсека щепотку табака и кидаю его на лодочку; затем из третьего отсека беру сигаретный фильтр и пристраиваю его с краю. Кожаный брикет отправляется в карман, а я беру лодочку двумя руками и начинаю скручивать её в трубочку; последние миллиметры скручивать не тороплюсь, слюнявлю их, чтобы бумага слиплась и трубочка не раскрутилась обратно. Поджигаю, затягиваюсь, а Эйприл глубоко вдыхает носом и говорит:
‒ Ммм… Вот бы все мужчины курили самокрутки, а не эту хуйню с запахом кошачий мочи.
Номер нашего такси показывается в потоке. Я красиво отправляю бычок в урну, стоящую за три метра от меня, и мы садимся в машину. Эйприл продолжает пялиться в экран телефона, Айвенго шутит с таксистом, а я говорю:
‒ Что такое культура?
У каждого народа, да что уж там, у каждого человека она своя. Я индивидуум, и у меня тоже своя собственная культура. Но ни это самое интересное, а то, что я и моя культура будем существовать в твоей голове, пока ты читаешь эти строки. Это самое прекрасное явление на свете. Я могу поселиться в любой голове, пока меня в неё пускают, и уйду в небытие, когда выгонят. Есть потенциал жить вечно или не родиться вовсе. Какой широкий диапазон, неправда ли?
Эйприл тычет большими пальцами по экрану и говорит:
‒ Культура ‒ это всё, что создано человеческим трудом: духовные ценности, технические средства, научные открытия и т.д.
Водитель, гость из ближнего зарубежья, вмешивается:
‒ Культура ‒ это когда не мусорят в салоне и не хамят.
Затем добавляет Айвенго:
‒ Культура ‒ это искусство, во всех её проявлениях. Будь то этикет или орфография…
А я говорю: