Снижение внешней опасности на Стрелке увеличило и внутреннюю стабильность. До многих дошло: «бечь — некуда». Что позволило интенсифицировать все работы. Да и по сути: куча начатого стала выходить в режим готовности.
Вдруг у Христодула заработала печка. Офигеть! Масса дел откладывалась «на потом», потому что нет кирпича. И тут — кирпич пошёл! И какой кирпич! Совейский! Звонкий!
На «Святой Руси» основной типоразмер кирпича — плинфа. С «плывущими» в историческом процессе габаритами. «Инфляция кирпича». Я про это уже… Здесь, в Суздальских землях последние годы есть и немецкий — «брусковый». У «немца» — длина каждой грани вдвое больше ширины. Должна быть. Точнее: 6х3х15 вершков, или 267х133х67 мм. Будет стандартом в русском строительстве с 1847 по 1927 г. При том, что императорский вершок с 1835 года — 44,45 мм. Как это соотнести? — А никак. «Вот такое у нас фиговое лето». В данном случае — вершок.
Но преимущество очевидно: из-за соотношения длины/толщины «немец» тяжелее ломается, чем плинфа.
А мне довлеет «юность комсомольская моя». Поэтому ближе к привычному: 250х120х65 мм.
И понеслось! Тысяча кирпичей каждые два часа! Печь-то круговая! Это не прежние — с фигурной укладкой дров, первых и последних рядов кирпича, старт-стопным режимом, с сушкой в «банкетах» по две-четыре недели…
Цикл работы «святорусской» печки — 10–15 дней. Я про это уже…
А здесь-то! Доступ для загрузки-выгрузки — другой. Укладка не поштучно, а железными поддонами от Прокуя. Человеку не надо в то пекло, 4 метра диаметром, залезать. Значит — печь ниже 300 градусов нигде не остывает. В один сектор ещё сырец загружают, а из соседнего уже готовый вынимают! Хоть завались!
Прогресснул… веков эдак на семь. И враз полезли все нестыковки. По песку, воде, людям… Лепка кирпича — тяжёлое трудоёмкое занятие. Дополнительная оснастка? Двусменка-трёхсменка…?
«— Кем вы работаете?
— Я специалист по вопросам.
— По их решению или по их созданию?
— Одного без другого не бывает».
Я эти «вопросы» — создал, мне их — и решать. Ничего принципиально нового.
Новое у Домны: Альф сделал печку в хлебопекарне. Теперь Всеволжск ест не лепёшки в ограниченном количестве, а свежий горячий хлеб «от пуза»! На Руси такой ржаной хлеб делают, что на эклеры и смотреть… да, уже рассказывал.
Дождик постоянно срывается. Но у меня с конца августа сидела команда инвалидов и тупо клепала деревянную черепичку. Про свой шиндель я уже…
Р-раз — и плотники смётывают амбары, ставят стропила с обрешёткой, накрывают черепицей, а внутри уже Альф печников гоняет. Полов, правда, нет, потолки из половинок брёвен с земляной отсыпкой, стекол… факеншит… Не сейчас.
В бараках — уже тепло. Уже можно нормально рукодельничать. Ещё чуть-чуть, ещё месячишко и можно выводить людей из зимниц.
Вдруг похолодало. Резко. Потом пошёл снег. К утру — всё белым-бело.
Понятно — плохо, помеха работам. Но… как-то веселее стало. Светлее, празднично. А льда на реках ещё нет. Тяжёлая, стылая вода медленно течёт мимо моего города.
Есть я — она течёт, нет меня — она течёт. Свойство у неё такое.
Как-то Гафт придумал стих про море. А я его про реки переделал:
Заживают. Забереги пошли, ледок по краю, по лужам. Моё утреннее ведро… пришлось кулаком лёд разбивать. Все тропки по косогорам… Эх, прокачусь!
Что-то успели, что-то нет. В устье Свияжского оврага успели вбить сваи. Теперь там можно доделать нормальную плотину, ставить мельничку. Типа как у меня в Пердуновке была. Но — другую. Хочу верхнебойное колесо попробовать. Рельеф позволяет. И с формой лопастей поиграться. А вот с корчёвкой… Не успели и не успеем. Корчевать по мёрзлому грунту… дурное дело.
Фольк, конечно, прав:
Но мне больше по душе классика:
Ну, что? Рады? Пойдём-попроказничаем? С лопатами и топорами.