Уже поздним утром собрался совет.
Сперва как всегда: хи-хи, ха-ха. Потом — воспоминания. «А где был я вчера — не найду днём с огнём», «ой и чудны наши хлопци як выпьют». Потом… короткий жёсткий примитивный список ближайших приоритетов: безопасность, питание, жильё.
— Не, погодь. Я ж горшки делаю! Я ж под это дело и ребят своих…
— Я помню, Горшеня, кто ты и чем занимаешься. Сперва — как я сказал. Горшки — позже. Не боись — не забуду.
Если по первым двум пунктам у нас и так что-то делается, только — усилить, увеличить количество бригад, то по жилью…
Альф — грустил и смущался, Прокуй — мрачнел, вскидывался и… осаживался. Фриц исходил слюной. Во все стороны. Ему, масону высокого градуса… Но против очевидного — даже немец не попрёт.
У нас — только летнее жильё. Балаганы и шалаши. Нужно — тёплое, зимнее. А времени уже нет: вот-вот пойдут дожди, начнёт холодать. В конце сентября бывает ниже плюс 10 — людям ночевать под открытым небом… Чтобы я своих красавиц в такую холодрыгу…?!
Нормального жилья, «избы по белому» — не успеть, да и не из чего. Поэтому на место летних времянок нужно спешно городить времянки зимние. Хорошо хоть, обычная средняя температура января здесь — минус 12. Но, блин, абсолютный минимум — 42! Закладываться надо… ну, типа этого.
Специально для знатоков: не надо трогать «малые ледниковые периоды»! До ближайшего — ещё лет двести. Пока — средневековый климатический оптимум. Который МГЭИК — не признаёт. Но жить — можно. Но утепляться — надо.
Вариации «длинного дома» ирокезов с очагами по оси жилища, отпали после озвучивания сорокоградусной температурной возможности.
Для людей решили построить зимницы, какие в здешних местах для лесников-лесорубов ещё веков семь-восемь строить будут.
«Зимница, где после целодневной работы проводят ночи лесники, — большая четырехугольная яма, аршина в полтора либо в два глубины. В нее запущен бревенчатый сруб, а над ней, поверх земли, выведено венцов шесть-семь. Пола нет, одна убитая земля, а потолок накатной, немножко сводом. Окон в зимнице не бывает, да их и незачем: люди там бывают только ночью, дневного света им не надо, а чуть утро забрезжит, они уж в лес лесовать и лесуют, пока не наступят глубокие сумерки. И окно, и дверь, и дымволок (Дымволок, или дымник, — отверстие в потолке или в стене черной избы для выхода дыма) заменяются одним отверстием в зимнице, оно прорублено вровень с землей, в аршин вышины, со створками, над которыми остается оконцо для дымовой тяги. К этому отверстию приставлена лестница, по ней спускаются внутрь. Середи зимницы обыкновенно стоит сбитый из глины кожур (Кожур — печь без трубы, какая обыкновенно бывает в черной, курной избе) либо вырыта тепленка, такая же, как в овинах. Она служит и для сугрева и для просушки одежи. Дым из тепленки, поднимаясь кверху струями, стелется по потолку и выходит в единственное отверстие зимницы. Против этого отверстия внизу приделаны к стене широкие нары. В переднем углу, возле нар, стол для обеда, возле него переметная скамья (Переметная скамья — не прикрепленная к стене, так, что сбоку приставляется к столу во время обеда) и несколько деревянных обрубков. В другом углу очаг с подвешенными над ним котелками для варева…
Непривычный человек недолго пробудет в зимнице, а лесники ею не нахвалятся: привычка великое дело. И живут они в своей мурье месяца по три, по четыре, работая на воле от зари до зари, обедая, когда утро еще не забрезжало, а ужиная поздно вечером, когда, воротясь с работы, уберут лошадей в загоне, построенном из жердей и еловых лап возле зимницы. У людей по деревням и красная никольщина, и веселые святки, и широкая масленица, — в лесах нет праздников, нет разбора дням… Одинаково работают лесники и в будни и в праздник, и… никому из них во всю зиму домой хода нет. И к ним из деревень никто не наезжает».
Описание от Мельника-Печерского довольно точно даёт картинку нашего будущего этой зимой.
Разница… Лошадей у нас нет. Праздники… какие-то будут. Не верю я, что человек может неотрывно, монотонно, единообразно проработать три-четыре месяца каждый день. Хомнутый сапиенс — иначе устроен. Да и производительность труда падает, а травматизм — нарастает.
Из деревень… может, кого и принесёт нелёгкая. После ушкуйников и мещеряков — я от соседей добра не жду.
Кому-то, той же Маре, будут другие работы. А так… лесоповал, домострой. И — уборка снега.