— Убей меня, Воевода.
Здрас-с-сте!
— А зачем тогда муки принимал? Мог же этих… «конюхов» раздразнить — они бы сразу убили. Без всех твоих мучений.
— Нет. Нельзя. Они бы там и бросили. Диким зверям на съедение. А ты меня похоронишь правильно. С отпеванием. Может, и сорокауст закажешь. На помин души. А жить я не хочу и не могу. Били они меня сильно. Отбили всё.
Нет, не всё. Лужи под тобой нет — почки функционируют. Зубов… кашку можно.
— Мне поп нужен. Пойдёшь?
— Нет. Сил моих нет. Помереть хочу.
— Не гневи господа. «Пока живу — надеюсь» — слышал? Про покровителя своего, пророка Аггея забыл? «И было слово Господне через Аггея пророка: обратите сердце ваше на пути ваши. Взойдите на гору и носите дерева, и стройте храм… Вы сеете много, а собираете мало; едите, но не в сытость; пьете, но не напиваетесь; одеваетесь, а не согреваетесь; зарабатывающий плату зарабатывает для дырявого кошелька. Ожидаете многого, а выходит мало; и что принесете домой, то Я развею. — За что? говорит Господь Саваоф: за Мой дом, который в запустении, тогда как вы бежите, каждый к своему дому».
Я хотел повернуть ему голову, потянулся к его лицу… Но воздержался: неровная, серыми редкими клочками торчащая борода, на опухшем лице, выглядела… нехорошо.
— Обернись. Вон — гора. На ней — дом мой. Город, рекомый Всеволожском. «Взойдите на гору и носите дерева, и стройте храм». И храм там будет. Но кто укрепит души ослабевшие, кто насытит страждущих — словом добрым? И кому, как не тебе, претерпевшему муки от «конюхов солнечного коня», подобных которым есть немало в здешних землях, возвысить голос? За мой дом, за место, которое пока ещё — в запустении? «Тогда как вы бежите, каждый к своему дому».
Он ошалело смотрел на меня, нервно сглатывал, пытался понять.
Тяжело? — Понимаю. Здесь Дятловы горы, какое-то мелкое селение, пограничная крепостица. Отнюдь не Иерусалим, не Второй храм, о котором говорил иудеям пророк Аггей.
Но я нахожу ассоциации. И заставляю их работать. Ассоциациями — душу, душой — тело.
— Я не бегу к своему дому. У меня его нет. Сожгли. И никого моих — нет. У-убили… Я прошу смерти. Мне… я больше не могу.
— А я говорю: ты бежишь! Ты бежишь к престолу царя небесного. В сияющие чертоги святых мучеников. Но кто будет строить дом здесь? Кто взойдёт на гору и будет носить дерева? Или поможет труднику, несущему тяготы — добрым словом? Всё ли возможное ты сделал? Ответь не мне — себе самому. Обрати сердце твоё на пути твои.
Мне крайне нужен легитимный поп во Всеволжске. Нужно каноническое отпевание. Много раз. Скоро, как я чувствую — потребуется венчание. Безусловно — молебны и освящение. По каждому строению. Водосвятие — в дни престольных праздников, еженедельно в четверг вечером, «а также вообще во всякое время в храмах, домах, на полях и на всяком месте, по желанию священнослужителей и верующих».
Большинство моих людей — более-менее православные верующие люди. Что я сам по этому поводу думаю… моё дело. Их вера — часть их свойств. Не использовать что-то имеющееся — потеря. Ослабление моей силы. Нам всем грядут… тяжёлые времена. Без «политрука», без утешителя и исповедника… Я буду иметь дополнительную кучу межличностных, внутри-коллективных конфликтов. Которые снизят управляемость и производительность. Нужен профессионально подготовленный «слушатель» и «говорун». Ко всем моим технологиям, знаниям, ресурсам — нужен энтузиазм. Состояние возбуждённых душ. Для этого необходим «возбудитель». Не «конский» — душевный.
Если бы я вляпался в умму — требовался бы мулла, среди иудеев — искал бы раввина, среди большевиков — комиссара. А здесь — нужен поп.
Вот этот, если не свихнётся, подходит: его история будет, пусть подсознательно, эталоном для сравнения: «Мне — плохо. Но вот — бывает хуже». Примером твёрдости: «Мне — плохо. Но вот же — он же выдержал». Стимулом для интенсификации общего труда и стопором для дезертирства: «Мне — плохо. Но если не работать, если уйти — тут вокруг такие… „конюхи“. И они сделают со мной вот так же».
Его присутствие может быть полезным. Если он будет вести себя «правильно». Другого попа у меня нет и призвать кого-нибудь со стороны — я не могу. Здесь Черниговская епархия, попов по приходам ставит епископ. Конкретно — Антоний Черниговсикий. Который обманул Черниговских бояр после смерти Свояка, который призывал Гамзилу в город, приманивая возможностью ограбления вдовы. С таким архипастырем… Да и далеко он.
Аггей — местный. Уже сертифицированный. В смысле — рукоположенный. Его приход, его церковь — погибли. Пусть до весны поработает «комиссаром» у меня. Нарушение епархиальной дисциплины — небольшое. Да и прямое подчинение — Ионе Муромскому. Может, и замнём как-то.