— Господине, наши девки волнуются. Что парни будут с ними, как… как с этими. Ну, не отличат. Надо какой-то… знак.
— Гос-с-споди! Они же все бритые! Чем не отличие?!
— Волосья отрастут. Или нашим, может, кому постричься придётся. Кресты… ты ж их окрестить собираешься. Говор… они переймут скоро. Может, ошейники? Какие-то… особенные. Ну, одного цвета.
— С наших же я ошейники снял! Зачем «особенные»?
— Ты говоришь — и другие люди приходить будут. Надо как-то отличать. Что они такие…
Снова — ничего нового. Особые правила ношения одежды чрезвычайно распространены в сословных обществах. Проститутки и приравненные к ним в Европе — должны одеваться специфически. Чтобы не спутали с приличными женщинами. И наоборот: добропорядочные простолюдинки не могли, например, носить золотые украшения. Только шлюхи и аристократки.
Женская часть колонии быстро нашло решение: челядинки общего пользования получили ошейники, оплетённые рыжей кожей. На оплётку пошла никому ненужная, дырявая лосиная шкура Аггея — мы только вшей с неё свели. Для других категорий несвободного населения использовали чёрную кожу. От шкур другого типа лосей — северных, пермских.
Это «украшение», часто наблюдаемое именно «гостями города», послужило основанием для ещё одной легенды. Будто Воевода Всеволжский столь богат, что дарит «весёлым бабёнкам» золотые гривны на шею. Бывали дурочки, которых «позвала в дорогу» надежда на такое украшение.
Гильотину мы построили чуть позже. Когда появились достойные кандидаты. Надпись на конструктиве этих «ворот» на русском и латыни была вскоре дополнена «мудрыми мыслями» на других языках. Вплоть до рун. Характерная форма устройства, поставленного на обрыве над Волгой, хорошо просматривалась от реки и стала одной из «визитных карточек» Всеволожска. Великое множество страшных сказок было порождено этим, прежде невиданным способом казни. Кроме «живых отрубленных голов» аборигены были более всего потрясены «механистичностью» процедуры. В сказках гильотина по земле ходит, виноватых — находит и рубит в кусочки. Автоматический самоходный «меч-кладенец» правоохранительной направленности.
Сей страх есть одна из причин низкой преступности в землях моих. Особенного — групповой. Всевозможные тати и шиши уверились, что как бы не был крепок любой из них, а, попав в посмертии в руки мои — про все дела их злодейские расскажет.
Утром пошёл дождь. Тяжёлый, непрерывный, обложной. До-о-олгий. Осень пришла. Похолодало. Не ко времени. Так не хочется выбираться из тёплой постели в эту сырую серую холодрыгу. Ничего — ещё будет пара недель солнышка. А пока… пока нельзя дело делать — будем думать.
«Когда нечего делать, берутся за великие дела».
«Великое дело» сейчас — построить мой город. Какой-то… «правильный». Как? — Составить план, распределить обязанности, сформулировать цели и обеспечить потребности.
Начнём с плана.
«Планы это то, чем мы занимаемся, пока мимо проходит жизнь».
Как строят города? Странно, никогда не встречал в попаданских историях внятного описания этого процесса. А ведь это целая наука. Причём именно в России особенно проработанная. Решения Разрядного приказа, закладывавшего города Черты (южного порубежья) в 16–17 веках, план Санкт-Петербурга в 18-ом, казачьи станицы на Кавказе в 19-ом, «социалистические города» советского периода…
Теории градостроительства я не знаю. Поэтому — по простому. Три вещи должны сойтись для успешного основания поселения: дороги, рельеф и вода. В моём случае… по каждому пункту есть вопросы.
Для начала я сразу, ещё по прибытию, отправил приплывшего с караваном из Пердуновки Фрица, гулять по полчищу и окрестностям. Три прошедших дня он, с парой своих мальчишек подмастерьев — геодезистов-землемеров, мотался по округе. Не сильно отвлекаясь на наши «общегородские» празднества.
Теперь я зазвал его в свой здоровенный «штабной» балаган — отчёт давай.
Фриц, невыспавшийся, опухший от осенних комаров, начал с извинений, но выглядел очень уверенно:
— У нас быть есть мало дней. Мы смотреть здесь земля. Мы делать… э… маленький земля похожий. Вот.
И его мальчишки затащили в балаган ящик с вылепленным в нём из песка, глины и веточек макетом куска Окского берега.
Фриц — умница! Сделал наглядное пособие. Столько труда, внимания, умения! Всё сразу стало понятно: его план — фигня.
Туманные образы и сослагательные формулировки в моей голове немедленно начали кристаллизоваться и обретать ясность: «Так жить нельзя. И мы так жить не будем».