Часть 30. Противный писк
Из тягучей темноты меня достал противный писк. Я распахнула глаза и тут же их закрыла. Слишком яркий свет причинял боль глазам.
Воспоминания о последних минутах накатили на меня удушающей волной. О боже, Эдвард все знает!
Я сморгнула слезу и попробовала приоткрыть глаза. Странно, но легкие больше не горели от морской воды, неужели я так долго была без сознания?
-Доченька! Аня! - надо мной склонилось такое родное лицо моей мамы. И словно не было тех пробелов в памяти. Я наконец-то смогла ее вспомнить. - Ты проснулась!
-Мама, - все, что я смогла выговорить и собрав все силы, потянулась к ней в объятия.
Только через время до меня дошло: если я тут, значит больше не Белла. Неужели это все был всего лишь сон?
Остановить поток моей паники смог только врач, ворвавшийся в палату.
-Ну что вы, Анна Сергеевна, заставили нас поволноваться, – обратил он на меня взгляд серых глаз.
- Что со мной было?
- Обморок от переутомления, не бережете вы себя, дорогуша, я вам еще прошлый раз говорил, нужно больше отдыхать, – ворчливо заметил врач.
Я попыталась приподняться на локтях.
- Прошлый раз? – охрипшим голосом переспросила я, пока врач укладывал меня обратно, не помню, чтобы видела его когда-то в жизни, - сколько я лежала?
Тут Мама опять расплакалась и ее пришлось утешать уже медсёстрам, забежавшим в палату с успокоительными каплями.
-Не так долго, - ответил мне врач, поправляя свои квадратные очки на переносице и заглядывая в ворох листов в руках, - но достаточно, вы были без сознания сутки, но ничего непоправимого. Ну да, прошлый раз, чай, и на память жалуетесь, Анна Сергеевна? Вы же только три месяца назад от нас с сердечным приступом выписывались. Или забыли уже?
Три месяца назад? Стоп! Что?
- Я выписывалась? – неверяще переспросила я.
Врач, мгновенно посерьезнев, одел очки и посмотрел на меня:
- Повторная амнезия? Что последнее вы помните, Анна Сергеевна?
Я призадумалась, чтобы ответить?
- Я помню, как делала квартальный отчет… - врач в недоумении посмотрел на маму.
- Это было как раз перед приступом, – пояснила она.
- Что ж, это замечательно, память восстанавливается постепенно, но плохо, что присутствуют повторные потери, назначим дополнительные анализы и пройдем курс лечения.
После осмотра доктора и расспросов мамы, мне наконец позволили остаться в палате одной и отдохнуть.
Значит, это был не сон, мы просто поменялись с настоящей Беллой местами. Пока я была там, Белла заняла мое место и жила моей жизнью в моем теле. Подмены никто не заметил. Волновало ли меня это? Возможно, немного. Но с другой стороны, я понимала, что сама виновата: в свое время отдалилась от семьи, друзей не было, только знакомые. С головой погрузилась в работу галереи.
В зеркале на меня смотрела все та же я, какой себя помнила. Лишь, мне показалось, что лицо стало выглядеть моложе и волосы немного отросли. Мои глаза, мой нос, мой рот. Вот только теперь это все мне стало непривычно. Как будто все не мое, какое-то чужое. За эти три месяца в Сумерках, я словно полностью срослась с личностью Беллы.
Теперь я вспомнила все, мне 25 лет, зовут меня Анна Сергеевна Силина. Есть мама, отец и младший брат. Я вспомнила их лица, имена. Наконец-то эта пропасть в моей душе затянулась.
Но открылась еще большая пропасть и имя ей Эдвард. Теперь, оставшись наедине с собой, я ощутила, что не готова отпустить его. Слезы заструились по моим бледным щекам. Я больше никогда его не увижу! Я сползла по стенке ванной комнаты на холодный пол и зарыдала.
- Эй, крошка! – раздался веселый мужской голос со стороны моей палаты, - часы посещения закончились, но, так как я умею убеждать, мне разрешили быстро посетить тебя. Я принес твои любимые орешки.
Я настороженно замерла, прислушиваясь к незнакомому мужскому голосу, и повернула голову к двери ванной. Но последующая его фраза заставила мое сердце биться чаще.
- Белла, ты тут? – понизив почти до шепота голос, спросил он, аккуратно приоткрывая дверь ванной комнаты, перед этим вежливо постучав.
На пороге комнаты замерла полная противоположность Эдварда. Смуглый, ростом с меня, парень с веснушками и родинкой у левого глаза. Лоб пронизывали первые морщинки, а на лице виднелась щетина. На вид ему было лет 30. Мужчина был одет в серый костюм тройку с расслабленным галстуком и создавал общее впечатление открытости и доброжелательности.
Внимательный взгляд его глаз быстро нашел меня и тут же преобразился, став серьезней.