Когда в его доме появился другой Саша — Саша Хлебников, первые послевоенные питомцы Егора Филипповича уже повзрослели, а иные разъехались: кто учился в городе, кто завербовался на далекую стройку; одна из девиц вышла замуж и зажила своим домом. Но хотя эта большая семья и уменьшилась, у младенца Саши Хлебникова оказалось сразу много старших братьев и сестер. И своего сиротства ему, к счастью, не пришлось почувствовать: к самому маленькому братцу все тут отнеслись с заботливым интересом. А младшая дочь Егора Филипповича, Катерина, стала, в сущности, для Саши матерью — кормила, обмывала, обстирывала, обшивала; отцом и дедом одновременно стал Егор Филиппович… И навсегда в душе Саши осталась, как отчий дом, как крепость его детства, эта старая изба, сложенная из толстых, в трещинах и трещинках, подобных морщинам, бревен, с кружевными, кое-где обломившимися наличниками на маленьких окнах, с темными сенями, в которых всегда было прохладно и приятно пахло кожей, старой конской сбруей, хомутами, валявшимися в углу; с большой, белой, источавшей доброе тепло печью, с ситцевой, в алых розах, занавеской, отделявшей девичий угол. Избу отличала от соседних пристройка — небольшая терраска, застекленная когда-то стеклами разного цвета — красными, желтыми, зелеными, синими. Некоторые были выбиты и заменены обыкновенными, но часть их сохранилась, и в солнечный день он, Саша, входил на эту терраску, как в радугу.
Он рос бойким, сильным для своих лет и проказливым от избытка радости жизни. В школу, которая открылась позднее и в этом отстроившемся селе, Катерина обрядила его в еще не стиранную новую рубаху и в новые, пищавшие на каждом шагу башмаки; они веселили его. Отвел Сашу в школу сам Егор Филиппович.
Но тут у семилетнего Саши произошло первое столкновение с тем, что называется суровой действительностью. Накануне важного события — поступления в школу — Егор Филиппович завел с ним первый в жизни Саши серьезный разговор.
Дело в том, что назрел вопрос, как, под какой фамилией его записывать. До сей поры для Саши не имело значения, что он был не Горобовым, а Хлебниковым, — он и сам считал себя одним из Горобовых. А Егор Филиппович в свое время не оформил, как это полагалось, его усыновления — и не по забывчивости, он и вправду испытывал к нему отцовские чувства в большей мере, чем к другим своим подопечным. Но Егор Филиппович остерегался, почти безотчетно, узурпировать отцовские права умершего друга на единственного сына, продолжателя фамилии, И пока по земле топал маленький Хлебников — именно Хлебников, — тот, старший, незабвенный, как бы и не совсем перестал жить. Егор Филиппович записал Сашу под отцовской фамилией. А сейчас потребовалось сказать об этом и самому ее носителю — объяснить, почему на перекличке в классе его назовут не Горобовым, а Хлебниковым.
Трудно решился Егор Филиппович на вынужденное объяснение — уж больно мал и безмятежно настроен был этот мальчишка… Посадив Сашу на колено, он долго хмуро молчал, не зная, как начать, и начал с того, что неожиданно его пожурил: «Балуешься все, Катьку не слушаешь…» А в конце концов он так и не сказал правды: не глядя на Сашу, он проворчал, что его папа и мама уехали в далекое государство, в долгую командировку, и наказали ему, Егору Филипповичу, взять к себе их сынка. Поэтому он, Сашка, когда его вызовет учительница, должен отзываться на фамилию Хлебников.
— Хлебников, — повторил Сашка, как бы запоминая.
— Ну да, Хлебников, — подтвердил Егор Филиппович. — А что? Красивая фамилия.
Саша помолчал, тоже отведя глаза.
— А они скоро приедут? — спросил он.
Помолчал в затруднении и Егор Филиппович.
— Да нет, не так чтобы скоро, — ответил он.
Саша опять задумался; его круглые бледно-голубые глаза были неизъяснимо чисты, но сквозь их прозрачность угадывалась где-то в глубине напряженность мысли. Он сполз с колена Егора Филипповича.
— А ты мне, значит, не дед? — спросил он.
— Как тебе сказать? — не сразу ответил Егор Филиппович. — Дед, конечно.
— А Катерина кто мне? — Саша все смотрел в сторону. — Не мамка?
Егор Филиппович долго не находил ответа; Саша дожидался, положив свою маленькую, в запекшихся царапинах руку на колено Егора Филипповича.