Мистерия озера Самнихатья глубже легенды о каменном лингаме, вложенном в него Шивой-слоном: именно в водах этого озера Рудра погрузился в йогический транс. Он вынырнул и оторвал в ярости свой лингам, швырнув его в озеро, где тот и остался стоять вертикально. С тех пор лингам называют Стхану48. Подобно магниту, Самнихатья тиртха привлекла к себе два мифа об отпадении лингама. Частично совпадая, они усиливают святость каменного лингама, установленного на земле для поклонения.
Говорится также, что боги преодолели нежелание Шивы принять обратно отрезанный лингам. Он согласился принять лингам, если для богов и людей он станет объектом поклонения. Боги установили лингам и стали поклоняться ему49. Тем или иным путем, в одной тиртхе или другой, почитание лингама установилось на земле.
4. ЗНАЧЕНИЕ ЛИНГАМА
Шива открыл себя Брахме и Вишну в космической ночи самой ранней эпохи, Падма Кальпы, или Лотосного эона. В огромном темном океане ложем для Вишну служил змей Ананта (Бесконечность). Огромный лотос рос из пупа Вишну, и он играл им, когда мимо проходил Брахма. Два бога, обманутые майей Шивы, не признали друг друга, хотя Вишну представился, говоря, что его царство — весь Универсум, в то время как он заметил, что для Брахмы Универсум — его тело. Брахма ответил, что он тоже демиург. Вишну удивился и, с согласия Брахмы, вошел в его рот и во чреве обнаружил все миры. Он странствовал по ним тысячу лет и, выйдя изо рта Брахмы, пригласил Брахму войти в свою очередь к нему в чрево. Брахма также нашел все миры в теле Вишну. Вишну, однако, лег спать, и Брахма не сумел найти иного выхода, чем лотос, росший из пупа Вишну. Брахма расположился в сияющем цветке лотоса50.
В то время как Брахма и Вишну спорили о первенстве и величии, прямо посреди океана им явился Шива. Задули горячие и холодные ветры (дыхание Шивы), и цветок лотоса стал колыхаться на ветру. Возбужденное тело бога плескалось в океане, его клыки сияли на его огромном лице, окруженном спутанными волосами. В незримое небо он кидал огромные волны и страшно рычал. У него было десять рук и глаза по всему телу. Его огромный фаллос стоял, он ужасно рычал. Облаченный в золотые одеяния, он носил пучок травы мунджа, а также держал трезубец. Брахма не узнал Шиву, но Вишну узнал причину Универсума, обладателя семян и их света. Вишну созерцал Господа Шиву в сиянии его великой йоги51.
Затем Вишну рассказал Брахме, как Брахма вышел из Шивы через Вишну, в чье лоно Шива поместил сияющее семя52. Хотя эта теогония, восхваляющая Шиву, кажется, противоречит мифическому сюжету, в котором Шива появляется из Брахмы, она соответствует контексту, рассматривающему Шиву как вневременную причину и источник, из которого появился сам Создатель. Очевидная инверсия отношений Шивы и Брахмы проистекает из возможности рассмотрения богов как антропоморфных символов онтологических реальностей. Шива, как причина всех причин и источник любой творческой активности, является причиной бытия Брахмы. Шива-Рудра раскрывает себя в этом качестве, успешно исполняя роли Агни, подготовившего семя для Отца53, и плачущего ребенка на коленях Брахмы (Создателя и своего отца)54.
В водах космической ночи Падма Кальпы явился возбужденный бог, вздымающий мириады брызг. Это восприятие бога не столь высокого уровня, как манифестация пламенного столба в космической ночи другой Кальпы55. Его мифологическая значимость в этот раз также была ниже, и значение не столь глубокое, как в истории о погружении в воды в ответ на повеление Брахмы56.
Все же знание о двух пребываниях в водах предопределяет причудливую эпифанию Господа как носителя семени, волнующего воды космической ночи Лотосного эона. Шива демонстрирует здесь парадоксальность своей природы: необузданную сексуальную энергию, струящуюся сквозь его огромное тело, поднимающую его лингам, заостряющую его клыки и треплющую копну его волос — в то время как облачен он в золотые одеяния и пояс аскета. Ибо он, «обладатель семени», есть цель аскетов57. Как огонь, Агни, он приготовил семя для Отца58. Его огонь горел в гигантском столбе, возникшем в космической ночи, что предшествовала этой кальпе. Но в ночи, предшествующей более раннему эону, он был облечен в золото и озарял воды (подобно тому как, практикуя тапас, пронзал своим светом воды). Теофания его, заряженная энергией пола, хотя и в аскетическом облачении, противоположна его форме Стхану, аскета, неподвижного столба. Но эта пышущая энергией форма — необходимое дополнение, предоставляющее его аскетизму питание. Сексуальная энергия — это топливо, питающее огонь аскетизма. Не поддерживаемый сексуальной энергией, которую он поглощает и преобразует, он сжег бы себя без пользы. Шива являет эти стороны своей