Стоило открыть дверь, как в сознание ворвался очередной режущий звук — на этот раз звонок селекторной панели. Ванда нехотя нажала кнопку и увидела на экране Наташу. Та присвистнула.
— Вот это ночка у тебя выдалась! — Ванда постаралась удержать выражение лица нейтральным. — Спустишься в конференц-зал? У нас, кажется, появилось дело.
— Да, дай мне десять минут.
Обсуждение в зале было как обычно бурным: с горячими спорами, кучей чертежей и данных на широком экране, но его всё равно не хватало, и кипа бумаг покрывала длинный стол. Но Ванда едва ли слышала и четверть из того, что Тони пытался до всех донести. Голова мучительно болела, а ещё было дико стыдно, казалось, что вчерашние позорные приключения написаны на её лице крупными красными буквами.
Наташа, которая, напротив, следила за обсуждением очень внимательно, незаметно тронула Ванду за руку и тихо спросила:
— Что произошло между тобой и Виженом?
Вот это называется — шпион!
— О чем ты? — Ванда опешила. Взгляд сам собой устремился к андроиду, но девушка опомнилась вовремя.
— Вот об этом, — Наташа усмехнулась, хотя казалось, даже не глянула на Ванду! — Ты старательно избегаешь смотреть на него даже мельком. Он наоборот постоянно смотрит на тебя.
— Не знаю о чем ты, — пробормотала она, понимая, насколько жалко это звучит, но Наташа не стала вдаваться в подробности, хотя и не отказала себе в удовольствии фирменным жестом приподнять бровь.
Все следующие дни Ванда очень старалась быть «хорошей девочкой»: она ещё активнее принимала участие в любой, даже довольно рутинной, работе центра, и запрещала себе думать о клятом ночном инциденте и том, что породило его. Впрочем, с наступлением вечера, мысли возвращались. Однако теперь Ванда решительно запирала дверь, обкладывалась бумагами и чашками с кофе и делала вид, что день продолжается. Яркий искусственный свет горел всю ночь, поддерживая эту хрупкую иллюзию.
Пару раз на её пороге оказывался Вижен. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке во время этих кратких визитов, но всё же пытался поддерживать ненавязчивую беседу. Ванда тоже старательно играла в эту игру, хотя видела, с какой тревогой он смотрит на неё. С тревогой и настороженностью, будто в любой момент ожидает очередной глупости. Эти мысли вгоняли Ванду в стыд и побуждали вежливо выпроваживать его раз за разом. Закрывая дверь, она чувствовала секундное облегчение, когда с лица соскальзывала улыбчивая, спокойная маска, но стоило взглянуть на неуютную, пустую комнату, как душу снова окатывало холодом. Неясный порыв требовал распахнуть дверь, выбежать в коридор и догнать Вижена, потому что казалось, что рядом с ним будет не так одиноко, будто демоны, терзающие Ванду, не посмеют приблизиться, пока она не одна. Но холодный голос разума говорил: «нет». Он был прав, демоны сидели в ней самой. Куда бы ни пошла, она бы прихватила и их.
И раз за разом она оставляла дверь закрытой. Она опускала жалюзи, закрывала шторы, и позволяла алой магии наполнить комнату хаосом красных линий, которые медленно выплетали образ Пьетро. Брат, усмехнувшись, садился на диван, она закидывала свои ноги поперек его и делилась кофе. Они болтали до самого утра. Порой — о делах, порой о бесполезной ерунде, но даже это было так ценно!
Сколько всего она не сказала ему! Сколько было планов, которые они отложили на «после мести»! Посмотреть мир, сфотографироваться у Пизанской башни (Пьетро задавался вопросом, сможет ли он остаться на фотографии несколько раз, если будет очень быстр), отправиться в морское путешествие и увидеть стаю дельфинов, попробовать жгучую южноамериканскую еду… столько всего они не успели! Каждый вечер Ванда вспоминала всё новые пункты этого плана, длиной на целую жизнь, и с азартом перечисляла их. Пьетро усмехался, качая головой и глядя на сестру с той непередаваемой заботой и теплотой, которая удерживала её от безумия даже в самые плохие времена.
А Ванда всякий раз, глядя на него в ответ, ощущала укол предательства: она отправила его туда, где он нашел свою смерть, и не успела ничего сделать. Смогла только почувствовать этот миг, но не предпринять что-либо. Ярость и боль переполняли её тогда, они направили её к Альтрону, они сгибали её пальцы в хищных пассах, вырывающих у робота сердце. Но что если бы она решила иначе? Что если бы вместо поисков мести, она бы сразу пошла к Пьетро? Её магия почти не знала границ, что если бы она смогла удержать его по эту сторону? Но она поддалась жажде мести. Хотелось уничтожить Альтрона, руками разорвать в клочья и заставить почувствовать её боль в полной мере. Тихий голос внутри частенько спрашивал: «Ты мстила за брата? Или за боль, которую испытала сама?». Ванда знала ответ, и сидя на одном диване с Пьетро, ей было мучительно стыдно.
— Ты должен был выжить, — тихо сказала она, подтягивая колени к груди и отводя взгляд. — Ты пожертвовал собой, чтобы спасти другого человека, а я даже не попыталась спасти тебя, предпочтя мстить… — Ванда вскинула голову, беспомощно глядя в спокойное лицо Пьетро, — …тогда мне даже не пришло в голову, что можно попробовать, понимаешь?! Я была уверена, что ты умер… и я…я…как я могла не попробовать?!
Она закрыла лицо руками, желая вылезти из собственной шкуры, стать кем-то совсем другим, забыть весь этот кошмар. Но в ответ на эти попытки мысли только проступали явственнее.
Пьетро печально вздохнул и притянул сестру к себе, покачивая, как ребенка. Ванда плакала и не могла прекратить снова и снова произносить одни и те же слова: «Выжить должен был ты…». Эти мысли не оставляли её. Они были с ней на заданиях и в компании друзей, они тупой болью пульсировали в висках, когда Ванда засыпала и когда открывала глаза утром. Они наполняли её тупым безразличием в ту проклятую ночь в клубе. Они всё разрастались, медленно, но неотступно, и порой Ванде казалось, что вот-вот она станет всего лишь оболочкой, а внутри не останется ничего кроме них. Правда была в том, что она не знала, как жить с этим дальше.
И в какой-то момент чаша оказалась переполнена. В какой-то момент Ванда, поднимая руки для заклинания, не ощутила глухого страха. Она с удивлением обнаружила, что его место заняли уверенность и решимость. С того вечера многое изменилось.
— Это временно, обещаю, — говорила она, когда под утро отпускала нити заклинания и позволяла магии развеять образ брата. В этот момент Пьетро хмурил светлые брови, и его глаза наполнялись тревогой, он качал головой, но Ванда ослепительно улыбалась в ответ и сжимала его руки, ощущая, как они тают под пальцами. Но и это больше не отдавалось внутри режущей болью.
— Доверься мне, всё будет в порядке. Я обязательно придумаю что-нибудь!
Ванда всё ещё не могла удерживать это заклинание постоянно и параллельно заниматься делами в команде мстителей. Она понимала, что если во время задания от неё потребуется максимум силы, а она не сумеет его предоставить — это поставит под угрозу друзей. Такого нельзя было допустить, а значит для этих чар стоило создать собственное, автономное питание.
Появление плана действий приободрило Ванду, и она с головой погрузилась в работу. Во время обеда в кафетерии Наташа с интересом заглядывала в несуразные каракули Ванды, интересуясь, не занялась ли ведьма авангардным искусством. Она не могла увидеть в хаосе линий попытки создать магическую формулу для постоянной циркуляции энергии, но явно замечала в подруге перемену и радовалась ей. Также как и Стив и остальные. К удивлению Ванды все они заметили, что она «ожила», и были искренне рады. Только на лице Вижена ведьма периодически замечала тень беспокойства. Впрочем, возможно, это не имело отношения к ней: андроид всё ещё познавал людей, и они, как он сам уверял, часто ставили его в тупик.