К чему это приведёт меня? Я продолжаю улыбаться, помогая своим друзьям приспособиться, вот к чему. Может, у меня и есть свои демоны из нашей последней миссии, но Кассиану нужно, чтобы я был спокоен прямо сейчас. У меня такое чувство, что Эллиоту тоже понадобится поддержка. Он чертовски озлоблен и не скрывает этого.
Грунтовая дорога заканчивается у знака «стоп», и я сворачиваю налево на гравийную дорогу, ведущую в город. Десять минут спустя мы въезжаем в Рок-Боттом. Я вижу кофейню, которую раньше не замечал. Возможно, мои первоначальные суждения об этом городе были неверными. Вывеска прослужила пять лет и выглядит современно, как и здание. Возможно, это место не так ужасно, как мне показалось вначале.
Главная улица проходит через весь город, на протяжении всех двенадцати миль. Все магазины находятся в северной части, которая ближе всего к горе. Я захожу в «Хозяйственный магазин Грегга», немного сомневаясь, что у них будет всё, что нам нужно.
Кассиан выпрыгивает из грузовика в ту же секунду, как я паркую его на стоянке, ему явно не терпится выйти на открытое пространство. Он разминает руки и расправляет плечи, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Я сочувствую ему. Война изменила всех нас.
Я захожу в магазин, позволяя Кассиану провести время на улице. Я распахиваю входную дверь, и над ней звенит колокольчик. Войдя внутрь, я приятно удивляюсь обширному ассортименту и тому, как четко обозначены проходы. Я заметил, что всё, кажется, тщательно организовано, и это ещё один сюрприз. Наверное, я тоже слишком рано оценил это место.
Я беру корзинку и быстро составляю список покупок, исключая древесину, которую нам нужно будет купить на лесоповале в соседнем городе. Когда я подхожу к прилавку, до меня доносится нежный, сладкий аромат. Как будто это какой-то экзотический цветок или…
Чёрт возьми. Кто это?
За кассой, прислонившись к стойке, стоит женщина, погружённая в чтение какой-то книги. Несколько прядей её каштановых волос выбились из-за того места, где она заправила их за ухо, и их глубокий красновато-каштановый цвет резко контрастирует с её бледной фарфоровой кожей. С этого ракурса я могу разглядеть только лёгкий изгиб её носа, силуэт её полных, надутых губ и другие округлости, на которые я стараюсь не пялиться. Не хочу, чтобы она чувствовала себя неловко. Но, чёрт возьми… полная грудь, широкие бёдра и, насколько я могу судить, мускулистые ноги, которые хорошо смотрелись бы на моих бёдрах.
«Господи Иисусе, возьми себя в руки», — ругаю я себя.
Моргнув несколько раз, я пытаюсь выбросить из головы эти неуместные мысли и подхожу к прилавку.
— Привет, — выдыхаю я, прежде чем закашляться. Боже, я говорю так, словно мне четырнадцать и я только вступил в половую зрелость.
Женщина вздрагивает, роняя книгу.
— О! — восклицает она, и в её изумрудных глазах вспыхивает шок. — Прости, — извиняется она. То, как она произносит это автоматически, заставляет меня думать, что это вошло у неё в привычку. Мне это не нравится, но я понимаю, что мои собственнические мысли совершенно неуместны.
— Всё в порядке. Это я виноват, что подкрался к тебе незаметно, — говорю я с, как я надеюсь, очаровательной улыбкой. Прошло много времени с тех пор, как у меня была причина улыбаться, но раньше я был из тех, кто много смеётся и улыбается. Думаю, потребуется некоторое время, чтобы вернуться к этому человеку.
— Нет, мне не следовало читать на работе. Мой отец… — она замолкает, оглядываясь через плечо на дверь, которая, как я полагаю, ведёт в какую-то подсобку. Женщина колеблется, затем решает не заканчивать предложение. — В любом случае, я должна была быть внимательнее, — говорит она, не в силах встретиться со мной взглядом.
Мне это не нравится. Я понимаю, что хочу, чтобы она всё время смотрела на меня. Как я могу так волноваться из-за женщины, которой я сказал всего десяток слов?
Она начинает разгружать корзину, которую я ставлю на прилавок, выкладывая товары один за другим. Я открываю рот и тут же закрываю его, желая что-то сказать, что угодно, лишь бы привлечь её внимание.
— Я Хаксли, — объявляю я, мой голос гремит на такой громкости, что я, кажется, не могу его контролировать.
Моя рука двигается сама по себе, протягиваясь через стойку в жесте, который, как мне кажется, должен изображать рукопожатие. Почему я такой неловкий? Раньше я знал, как разговаривать с людьми. Это ещё один навык, который я, очевидно, утратил из-за службы в армии.