На мой телефон приходит сообщение, затем ещё одно. Должно быть, именно это и разбудило меня в первую очередь. Хаксли всё ещё крепко спит, едва шевелясь, когда я осторожно высвобождаюсь из его объятий. Я бросаю на него последний взгляд через плечо, запечатлевая в памяти, каким умиротворённым он выглядит в утреннем свете.
Я пробираюсь через однокомнатный домик к тому месту, где вчера вечером оставила свою сумочку. У меня внутри всё переворачивается, когда я достаю телефон и смотрю на экран. У меня несколько пропущенных звонков и бесконечное количество текстовых сообщений от отца, каждое из которых ещё более тревожное, чем предыдущее.
5:33 утра — ПРОПУЩЕННЫЙ ЗВОНОК
5:34 утра: Где ты, чёрт возьми, пропадаешь?
5:36 утра: Я приехал домой пораньше, потому что подозревал тебя и того мужчину.
5:38 утра: Я знал, что был прав. Это тот, с кем ты сейчас?
5:45 утра — ПРОПУЩЕННЫЙ ЗВОНОК
6:01 утра: Я воспитывал тебя лучше, чем это. Подумать только, моя собственная дочь — шлюха.
6:03 утра: Ты так сильно хотела свободы, и что ты с ней делаешь? Раздвигаешь ноги перед первым мужчиной, который обратил на тебя внимание.
6:15 утра: Твоя мать была бы так разочарована в той женщине, которой ты стала.
После этого я перестала читать его сообщения, слишком убитая горем и злая, чтобы даже осмыслить происходящее. Всю свою жизнь мой отец говорил мне, что всё, что он делал, было сделано для того, чтобы защитить меня. Я не могла играть в футбол, софтбол или волейбол ни с кем из детей моего возраста, потому что это было слишком опасно. С теми немногочисленными друзьями, которые у меня были, я никогда не оставалась надолго, потому что мой отец не разрешал мне ходить в торговый центр или в кино, а о том, чтобы остаться с ночёвкой, не могло быть и речи.
Всё это делалось под каким-то фальшивым предлогом любви.
Когда я перечитываю его сообщения, я не вижу ни намёка на любовь или даже беспокойство. Если бы его целью была моя безопасность, я бы подумала, что по крайней мере некоторые из этих сообщений показали бы его беспокойство. Но нет, каждое обидное слово направлено прямо в моё сердце, и он знает, что может сломать меня. Втягивая в это мою мать…
Это стало последней каплей. Я должна была раньше осознать тот факт, что мой отец перешёл от защиты к психопатическому уровню паранойи и контроля. Я не уверена, когда чаша весов начала склоняться, но теперь, когда его истинное лицо открылось, я знаю, что мне нужно уйти. Насвовсем.
Собирая свою одежду, я тихонько надеваю вчерашний наряд, за исключением трусиков и лифчика. Они все ещё влажные, и, кроме того, это даёт мне повод взять одну из клетчатых рубашек Хаксли на пуговицах, чтобы прикрыться.
Я замираю, взявшись за дверную ручку, и оглядываюсь на мужчину, который навсегда изменил мою жизнь. Я хочу быть такой женщиной, которую он видит во мне, смелой и способной встречать вызовы лицом к лицу. Я позабочусь о своём отце, скажу ему, что я сама по себе и у него больше нет надо мной власти, и сразу вернусь. Может быть, Хаксли ещё будет спать.
С этой мыслью я выхожу из хижины и понимаю, что у меня нет пути назад с горы. Это не такой уж трудный поход, особенно спускаться, а не подниматься, но всё же. Чтобы вернуться домой, потребуется не меньше двух часов.
Я замечаю движение справа и вижу Кассиана, друга Хаксли, выходящего из своей хижины через небольшое поле. Я встречалась с ним несколько раз раньше, хотя мы почти не разговаривали.
Он замечает меня и скрещивает руки на груди, кивая в мою сторону. Я оглядываюсь на хижину Хаксли, затем на Кассиана, зная, что мне нужно сделать.
Я направляюсь к Кассиану, лихорадочно соображая, что сказать этому мужчине, когда доберусь до него.
— Эм, привет, — пищу я.
Отличная работа. Просто супер.
Он кивает мне.
— Ты в порядке? — раздаётся его ворчливый ответ. Кассиан, может, и грубый, но я знаю, что он хороший человек. Его первый вопрос касается моей безопасности. В отличие от моего отца.
— Да, я… мне нужно спуститься с горы, — торопливо говорю я. Когда Кассиан никак не реагирует, я продолжаю болтать. — Мне нужно уладить кое-какие дела, — начинаю я, не желая раскрывать слишком многое. Я хочу показать Хаксли, что могу позаботиться о себе, и ему не всегда придётся приходить мне на помощь.
Кассиан пристально смотрит на меня, выражение его лица совершенно непроницаемо. На мгновение я думаю, что он откажется, но затем он опускает руки, сложенные на груди, и кивает головой в сторону грузовика, на котором Хаксли возил нас прошлой ночью. Я полагаю, вполне логично, что у них есть общие транспортные средства.