— Спасибо за службу, — говорю я, вкладывая смысл в каждое слово. Я не могу представить, какую жизнь он вел и на какие жертвы шёл, чтобы защитить таких людей, как я.
Хаксли кивает, прочищая горло. История с «выходом в отставку» — это ещё не всё, но я знаю, что сейчас не время и не место для обсуждения. Проблема в том, что в моей нынешней жизни никогда не бывает подходящего времени для разговоров. Есть причина, по которой у меня нет друзей: мой отец прогоняет их всех и держит меня при себе под предлогом «моей защиты».
— Я как раз собиралась пополнить запасы отверток в том ряду, — говорю я, указывая на второй ряд висячих инструментов сверху. — Можешь взять лестницу вон там. — Я киваю в сторону кассы, где к двери в подсобку прислонена лестница.
Хаксли практически бежит к лестнице, радуясь, что ему дали задание. Вернувшись, он расставляет всё по местам и берёт коробку с отвертками, стоящую у стены, которую я собираюсь пополнить.
— Хочешь, я заберусь на стремянку? — спрашивает он.
— Нет, я могу это сделать, — отвечаю я, и слова срываются с моих губ в спешке.
На мгновение мне кажется, что он собирается настоять на том, чтобы быть первым на лестнице. Именно так поступил бы мой отец. Я недостаточно сильна или способна, чтобы совершить что-то настолько рискованное, как подъём на целых четыре ступеньки вверх по лестнице.
— Ладно, — легко соглашается Хаксли. Он нисколько не расстроен и не сопротивляется мне. На самом деле, он улыбается мне и говорит шокирующую вещь. — Я восхищаюсь независимой, трудолюбивой женщиной.
— Я… — не знаю, что на это сказать. Независимая? Я? Он бы взял свои слова обратно, если бы имел хоть малейшее представление о том, какой была моя семейная жизнь. В конце концов я решаюсь: — Я пытаюсь.
Этот слишком сексуальный и милый мужчина одаривает меня нежной, понимающей улыбкой. Я не уверена, откуда он знает, но один взгляд в эти бездонные бирюзовые глаза, и что-то щёлкает. Он словно видит каждую частичку моей измученной души. Он видит борьбу и беспомощность. За всю свою жизнь я не чувствовала себя более понятной, и всё это от простого взгляда в глаза Хаксли. Боже, помоги мне, если я буду делать что-то ещё с этим мужчиной. Я могу никогда не оправиться.
— Да, я заметил твоего отца на днях, — начинает Хаксли, берясь за лестницу внизу, чтобы я забралась наверх, не тряся её. Как только я достигаю нужной высоты, Хаксли поднимает коробку, чтобы я выбрала нужные отвертки и повесила их на нужное место. — Он немного… грубый, — говорит Хаксли, наконец подбирая нужное слово.
Я пожимаю плечами и тянусь за другой отверткой.
— Он слишком меня опекает. С тех пор, как… — я замолкаю, не желая обременять Хаксли подробностями. — Ну, в любом случае. Мой отец хочет для меня самого лучшего. Я так думаю.
Я не хотела произносить последнюю часть вслух. Хаксли тоже не пропустил мимо ушей эти два последних слова, его брови сошлись в озабоченной гримасе.
— Он всегда был таким строгим?
Я могу сказать, что он мудро подбирает слова. Этот человек уже знает, что мои отношения с отцом, мягко говоря, сложные, но, похоже, он не собирается менять своё мнение. На самом деле, глядя на то, как Хаксли смотрит на меня прямо сейчас, я почти верю, что он поборол бы всех моих демонов, если бы я попросила его об этом.
Бред, конечно.
Я продолжаю пополнять запасы на подвесной полке, поджимая губы и решая, как много рассказать Хаксли. Он первый, кто проявил ко мне интерес, и пока что моему отцу не удалось его отпугнуть. Я уверена, что рано или поздно это произойдёт, так что, возможно, мне стоит наслаждаться этим временем, пока оно у меня есть. Немного побаловать себя. По крайней мере, у меня останутся захватывающие воспоминания, которые помогут мне пережить остаток моего заточения в клетке.
— Мы были вдвоем с тех пор, как мне исполнилось пять, — начинаю я. Мой голос звучит так тихо, что я не уверена, слышит ли Хаксли меня. Как будто я рассказываю секрет, и мой отец может войти в любой момент и отругать меня. — Моя мать погибла при пожаре в доме. Я была… Что ж, это было ужасно. — Я с трудом сглатываю, не желая вновь переживать ту мучительную ночь.
— Я здесь, — бормочет Хаксли, кладя свою руку поверх моей, лежащей на ступеньке лестницы. — Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это в таком юном возрасте. Я даже представить себе не могу. — Он делает паузу, проводя большим пальцем по моим костяшкам. — Ты не обязана рассказывать мне то, чего не хочешь. — Я киваю, когда он сжимает мою руку. — Спасибо, что рассказала мне часть своей истории.