– Спросить вы можете, – говорит председательница. – Но отвечать никто не обязан.
– Ну, например, я, – говорит домохозяйка из Маунт-Киско.
Пит возмущается:
– Вы что же, считаете, что Боффано не приказывал совершить убийство?
Домохозяйка пожимает плечами:
– Не знаю. Может, и приказывал. Мне кажется, нам ни к чему устраивать дискуссии по этому поводу.
– Почему же нам не подискутировать? – повышает голос Пит. – Господи, я просто не могу в это поверить! Кто еще проголосовал подобным образом?
– Я, – говорит пенсионер, в прошлом почтовый служащий.
– Вы, Роланд? Но почему?
Тот пожимает плечами. Отвечает не сразу, говорит очень медленно:
– Просто. Мне кажется. Что прокурор был. Недостаточно убедителен. Это все.
Потом почтальон судорожно сглатывает слюну. У него землистый цвет лица, глаза налиты кровью. Смотрит он куда то в сторону и Энни пытается прочесть его мысли. Неужели он работает на Учителя? Хоть бы почтальон посмотрел в ее сторону, тогда она догадалась бы.
– Неубедительно? – поражается Пит. – Да тут вообще спорить не о чем.
– Это вы так считаете, – мямлит почтальон.
– Есть же магнитофонная запись, так? Вы ее слышали? Она неопровержима.
– Это вы так считаете.
– Ничего я не считаю. Я хочу знать ваше мнение.
– Это вы так думаете.
– В каком смысле? Роланд, перестаньте вы повторять одно и то же, а то я свихнусь. – Пит оглядывается по сторонам, разводит руками. – Ну ничего себе!
– Кто-нибудь еще? – спрашивает председательница.
Энни глубоко вздыхает, и этого достаточно – все смотрят на нее.
– А почему вы проголосовали подобным образом, Энни? – спрашивает председательница. Энни молчит, у нее перехватило горло.
– Ну… – тянет она. Некоторые из присяжных сочувственно отводят глаза. – Понимаете…
Ей на помощь приходит новый персонаж.
– Почему мы, собственно, начали с тех, кто написал “не виновен”? Давайте сначала мы объясним свою позицию, правильно?
Большой, раскованный, веселый мужчина. Имя – Уилл. Одет в джинсы, черную куртку, по плечам рассыпаны светлые длинные волосы. По профессии – кларнетист, играет в джазовом ансамбле. Свадьбы, презентации и все такое.
– Давайте напишем на доске все аргументы за и против, – продолжает он. – Рассмотрим по очереди все имеющиеся улики. – Он подходит к доске. – Итак, что мы имеем? Сколько свидетелей обвинения мы заслушали?
– Троих, – говорит Пит. – Сначала этот громила, ну, который “капитан”. Как там его?
– Де Чико, – подсказывает домохозяйка из Маунт-Киско.
– Вот-вот, – кивает кларнетист и пишет “Дё Чико”. – Что вы о нем думаете? Верим мы ему или нет?
– Конечно, я бы не доверил ему и крыс морить, – говорит Пит. – Но в данном случае мне показалось, что он более или менее…
– Да он просто хотел скостить себе срок, – вмешивается булочник из Нью-Рошели; он негр.
– А чего вы хотите? – возражает кларнетист. – Иначе от членов мафии показаний не добьешься. Только если установлено прослушивание или если кто-то из них расколется.
– Магнитофонная пленка! – подхватывает Пит. – Напишите на доске “пленка”.
– Мы как раз к пленке и подошли.
– Напишите красным, – настаивает Пит.
– А у нас есть красный мел? – спрашивает кто-то.
– Давайте так, – берет инициативу почтальон. – Важные улики будем писать красным. А зеленым будем писать такие, комси комса.
– Что еще за “комси комса”? – удивляется Пит.
– Это по-французски, – объясняет почтальон. – Значит “ни то ни се”.
– Постойте-ка, – говорит Пит. – Дайте мне сказать.
Он смотрит прямо на Энни.
– Предположим, все они врут – и Де Чико, и наркокурьер, и полицейский. Предположим, они о Луи Боффано ни черта не знают. Но у нас же есть пленка, так?
Кларнетист мягко замечает:
– Послушайте, мы собираемся разобраться во всем по порядку, так что давайте не будем забегать вперед.
– Черт с ним, с порядком! – кричит Пит и снова поворачивается к Энни. – Мисс, когда вы слушали пленку, вы ведь обратили внимание на то, что было сказано о тоннеле.
Сразу трое хором повторяют:
– “И я говорю Учителю, о`кей, хочешь рыть тоннель – рой…”
Еще трое подхватывают:
– “Рой. Прикончи этого сукина сына!” Все смеются.
– Какие еще нужны доказательства? – спрашивает Пит у Энни. – Неужто вы думаете, что тоннель они рыли для того, чтобы сделать старому Сальвадоре подарок ко дню рождения?
Энни чувствует, что лицо ее заливается краской, и понимает – все на нее смотрят.
Нужно что-то отвечать. Чего я боюсь?
Я боюсь того, что они обо всем догадаются, поймут, что я тут – подсадная утка.
И все же она предпринимает попытку.
– Я не думаю… что эта пленка является неопровержимым доказательством. Прямым приказом слова Луи не назовешь.
– “Прикончи этого сукина сына”? Вы считаете, что это не прямой приказ?
– Ну… это просто разговор. Может, он хвастался. Он изображал из себя большого босса, а на самом деле…
Она скисает, смотрит на кларнетиста. У него симпатичное, дружелюбное лицо, и ей очень хочется, чтобы он ее защитил. Она заплачет, а он будет ее утешать…
– Что вы дурака валяете, мисс? – пожимает плечами Пит. – Вы и в самом деле считаете, что он невиновен? Думаете, речь идет просто о хвастовстве?
Многие скептически улыбаются.
Ну и пусть. Это совершенно не важно, думает Энни. Главное – продержаться до конца, что бы они обо мне ни думали. Нужно быть как каменная стена. Эта пытка будет продолжаться неделю, десять дней, максимум две недели. В конце концов ее оставят в покое и будет объявлено, что мнения присяжных разделились.
Славко Черник сидит на встрече общества “Анонимный алкоголик”, дожидается своего выступления. Собратья-алкоголики по очереди рассказывают кошмарные истории из своей жизни. Славко думает: неужели этот ритуал способен кому-нибудь помочь? Все эти жалобы и причитания о несчастной любви, неудачных детях, идиотском телевещании, завиральных идеях? Люди всегда жалуются на одно и то же, разве может им помочь пустая болтовня?
Заседания общества вызывают у него тошноту.
Можно было бы еще все это стерпеть, если бы подавали что-нибудь спиртное.
Когда подходит его очередь, он говорит следующее:
– Меня зовут Славко, я алкоголик.
– Привет, Славко, – сочувственно кивают головами остальные.
– Мало того, что я алкоголик, но я еще специалист по несчастной любви, жертва никотина и совершенно бездарный частный детектив. Эту профессию я ненавижу всей душой. Правда, недавно я заделался поэтом, и здесь дела у меня идут гораздо лучше. Это радует. Недавно я закончил свою первую поэму. До гонораров дело пока не дошло. Сами понимаете – нужно время, чтобы приобрести репутацию и начать грести деньги лопатой. До последнего времени я жил у себя в офисе, но сегодня меня оттуда вытурили, и теперь я живу у себя в машине. Что еще вам о себе сообщить? Я очень много курю. Никотин пожирает мои легкие. Кроме того, в последнее время ноет поясница, а это означает, что вскорости можно ожидать новой пакости от камней в почках. Теперь пару слов о моем сердце. Оно не просто разбито, а размолото в порошок. Причем сверху эта труха посыпана солью, чтобы там никогда больше ничего не выросло. Я очень люблю себя жалеть, распускать нюни, и мне до смерти надоело участвовать в ваших идиотских заседаниях. На этом мое выступление я заканчиваю.
Он затыкается и садится.
Потом выступают еще несколько нудных придурков, рассказывающих о своей несчастной жизни. Когда пытка заканчивается, Славко садится в свой дряхлый “стервятник” и едет куда глаза глядят.
Довольно скоро он оказывается перед таверной “У Гиллеспи”. На стоянке три машины. Одна принадлежит самому Гиллеспи, вторая – местному пьянчужке, который дружит с владельцем таверны. Третью машину Славко не знает, но можно не сомневаться в том, что этот посетитель под стать Гиллеспи и его корешу.
Зачем ты тут остановился, парень? Поехали дальше.
Славко все-таки заходит в таверну, но ограничивается тремя стаканами. Потом едет дальше. Как– то так само собой получается, что “стервятник” привозит его к дому Сари. Славко вспоминает, что был здесь же и прошлой ночью. Точно так же замедлил ход, остановился. Что он здесь высматривает?
А кому, собственно, какое дело?
Машина Сари на месте, но свет в окнах не горит. Спать рано, а это значит, что Сари скорее всего на свидании. На страстном свидании со своим подонком.
Может быть, она у него дома.
Славко едет в том направлении, но потом вдруг замечает, что бензин на нуле. Даже не на нуле, а ниже. К счастью, совсем рядом бензоколонка.
Модерновая такая автозаправочная станция, похожая на орбитальную станцию. Славко останавливается возле сияющего огнями автомата. Ему повезло – здесь сначала заправляются, а потом платят. Ну и идиоты, прости, Господи!
Он наполняет бак доверху, и унылый служитель сообщает:
– С вас пятнадцать долларов сорок два цента.
– Неужели так много? У меня столько нет.
– Что, простите?
– Неужели я, по-вашему, похож не богача?
– Вы хотите сказать, что не можете заплатить за бензин?
– Конечно, не могу.
– А сколько у вас есть денег?
– Вас интересуют точные цифры?
– Да. Сколько у вас денег?
– Ноль целых ноль десятых.
– Вы забыли бумажник?
– Почему? Бумажник у меня с собой. Просто в нем денег нет.
– Минутку, я позвоню.
Служитель снимает трубку, нажимает на кнопку с буквой А.
– Что, вызываете антитеррористическую бригаду? – спрашивает Славко. – Засадите меня в тюрьму, где меня будут избивать, насиловать и пытать в течение шести месяцев? И все из-за того, что у меня пустой бумажник? Ну, вы просто молодец.
– Я звоню начальнику, – объясняет служитель. Перемолвившись парой слов с начальником, он передает трубку Чернику.
– Это мистер Хутен, – раздается голос в трубке. – В чем проблема?
– Мистер Хутен, вы смотрите прямо в корень дела. У меня сплошные проблемы. Не такой уж я идиот, как вам может показаться. Некоторые даже находят меня остроумным. Кроме того, я честен, неплох собой. Проблем у меня хватает, но они вас совершенно не касаются. Чего вы, собственно, от меня хотите?
Мистер Хутен бормочет что-то невразумительное, но Черника уже понесло:
– Ах, если бы я только знал, в чем моя главная проблема! Мне бы следовало стать нейрохирургом! Или поэтом! А вместо этого на меня обрушиваются все унижения, какие только выпадали на долю мирного американского гражданина. Единственное светлое пятно в моей жизни – машина. У меня пока еще есть собственные колеса. Конечно, драгоценный мистер Хутен, я не могу заплатить за полный бак бензина, но зато я могу нажать на газ, и колеса унесут меня…
Мистер Хутен вопит в трубку:
– Я хочу поговорить со своим сотрудником!
Славко не спорит. Он отдает трубку служителю, а сам поворачивается к выстроившейся очереди и объясняет:
– У меня есть колеса. Это раз. У меня полный бак бензина. Это два. И вы можете называть меня неудачником?
Служитель вешает трубку и говорит:
– Мой босс просил вам передать, если в течение тридцати секунд вы отсюда уберетесь, я могу не вызывать полицию.