Покровский вначале искренне считал, что марксистам нечего стыдиться вывода о влиянии классовых интересов на историческую литературу. «Одно дело фальсифицировать историю в угоду интересам известного класса, – писал Покровский, – другое дело изображать ее с точки зрения этого класса» [580]. Каков диалектик!
Таким методом научного творчества ясной и недвусмысленной собственной линии не проложишь. Покровский вечно путался сам и путал других: то у него крестьяне в революции «под ногами болтались», то проявляли не меньшее «самоотвержение», чем пролетариат. Это, как считает профессор А.А. Чернобаев [581], не логичное развитие взглядов ученого на исторический процесс, а труднопреодолимое противоречие между классическим университетским образованием, которое получил Покровский, и желанием использовать его на потребу не фактам, а политике и идеологии. Отсюда же и желание втиснуть в рамки классической историографии надуманные утопические доктрины марксизма.
Думаю, что ответ еще более прост: как только Покровский стал официальным главой школы советских историков, он забыл и у кого учился в Московском университете, и чему его учил В.О. Ключевский. Теперь он был не ученым-историком, а марксистом-потрошителем, а потому делал все от него зависящее, чтобы трактовка исторического процесса полностью соответствовала политическому моменту. А моменты переменчивы. Тут уж ничего не поделаешь.
Коли и эти методы не помогали, в ход шла самая обычная ложь, которую в интеллигентских кругах именуют менее обидно, зато наукообразно: выдавание желаемого за действительное. Всюдная ложь – основное оружие убеждения для любого марксиста. Покровский же – не любой. Он – один из первых.
… В июне 1928 г. в Берлине, открывая неделю советской исторической науки, Покровский бесстыдно заявил, что мы (советская делегация) опровергнем гнусную буржуазную пропаганду, будто бы «у нас могут заниматься историей только марксисты… Мы никого не принуждаем иметь такую точку зрения… Мы видим… полную возможность научного сотрудничества для всех историков, которые стоят на почве фактов» [582].
…С 14 по 18 августа 1928 г. в Осло прошел Международный исторический конгресс. Русский академик-эмигрант (теперь он представлял США) М.И. Ростовцев обвинил в интервью норвежской газете Покровского, что тот вставляет кляп русским историкам. Этот эмигрант был мелок для нашего героя, он даже отвечать не стал. Вернувшись же в СССР, картинно заявил: нас увидели, но нельзя сказать, что нас услышали. А ежели менее витиевато, то понимать надо так: нам никто не поверил.
Не поверили ему и в Москве. Работу советской делегации в Осло осудили и потребовали «пронзить марксизмом» все исторические эпохи – до рабовладельческого строя. Старых же буржуазных профессоров лучше вообще изолировать от общества.
Позиции Покровского явно стали слабеть. Его огорчало, что именно с этим он подошел к своему 60-летнему юбилею. И понял этот марксист, что надо ему еще чаще вилять своим марксистским хвостиком перед хозяевами, что надобно открыть шквальный огонь по любому «уклону». 7 ноября 1928 г. Покровский печатает в «Правде» программную статью «О гениальном тезисе товарища Сталина об обострении классовой борьбы». Он уже давно плюнул на историю. Теперь он – жалкий, поджавший хвост большевистский чиновник от науки. Не более. Но и… не менее.
По умению приспосабливаться к моменту и невероятной изворотливости Покровский вполне заслужил кличку «Василий Шуйский» [583].
* * * * *Покровский оказался весьма плодовитым сочинителем. Всего он написал более 770 работ. После опалы труды его совсем перестали печатать, а выпущенные ранее переместили в спецхраны. Лишь в 1965 – 1967 гг. были изданы избранные сочинения Покровского в 4 книгах. Наиболее известное его произведение – это пятитомная «Русская история с древнейших времен». После ее первого выхода в свет в 1910 г. она сразу привлекла к себе внимание: профессор В.И. Семевский назвал Покровского «талантливым историком с редким литературным дарованием», а М. Горький написал в одном из писем, что это «прекрасная книга»… Скворцов-Степанов отнес труд историка к «крупнейшим литературным явлениям русского марксизма за последние годы» [584]. В 1931 г. в США вышла «Русская история» Покровского в сокращенном пересказе.
И все же один из самых популярных его трудов – это «Русская история в самом сжатом очерке». Она выдержала порядка 90 изданий, ее перевели на множество языков. А.В. Луначарский назвал эту книгу «шедевром марксистской истории» [585].