Почему же Сталин не добил Покровского на сей раз? Причина, думаю, очевидна. Он ведь вождь, а не палач, он не добивает умирающих. А мы помним, что почти весь 1931 г. Покровский провел в больнице, пытаясь оттянуть конец. Сталин был терпелив и всегда дожидался своего часа. И он приходил.
* * * * *Мандат на руководство исторической наукой Покровский получил от Ленина, а Сталин так и не продлил его, хотя Покровский очень старался.
У Сталина были на это свои резоны. Отошла в прошлое борьба за власть в партии, теперь он владеет ею безраздельно и все его окружение – эта партийная челядь из Политбюро, прекрасно усвоила, кто в стране хозяин. Но Хозяин – не чемпион по подковерной борьбе. Хозяин – фигура историческая. А это значит, что именно он, Хозяин, всегда был центральной фигурой революции. И это обязаны знать все!
В конце октября 1931 г. журнал «Пролетарская революция» публикует письмо Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма». Его цель – задание: создать новую концепцию истории партии. Надо понять, наконец, что есть такие вопросы, которые стали аксиомами (их не обсуждают), их надо просто затвердить. А что такое так называемый «исторический источник»? Он только туман наводит да с пути сбивает. Только подлинные «архивные крысы» могут ими увлекаться. А это порождение «гнилого либерализма».
На письмо это откликнулись (так надо было по сценарию) два любознательных товарища. В 1932 г. Сталин пишет «Ответ Олехновичу и Аристову». В нем он снял тезис о мировой революции и снял все дискуссии в исторической науке.
Что все это означало?1. Был дан старт к созданию будущего «Краткого курса».
2. Историческая наука перестала существовать, ибо все дискуссии в ней были закрыты.
3. Прозвучала команда «фас» и все, ранее питавшиеся объедками со стола историков, стали остервенело рвать ученых.
4. Исторических ошибок или промахов теперь не стало, их заменили политические преступления.
Еще один немаловажный факт, породивший это «смертонос-ное письмо». Сталину попросту надоела дискуссия между Ярославским и Покровским. Ведь именно Ярославский редактировал тот злополучный том по истории Октября, где «мало Сталина». Они рвут волосенки друг у друга по второстепенным вопросам, а главное – проморгали. Одного (Рязанова) за этот «промах» уже арестовали, пора поставить на место и Ярославского, а Покровского можно не трогать (врачи докладывают: сам скоро «отойдет от дел»).
В конце декабря 1931 г. (мы уже писали об этом) отмечалось 10-летие ИКП. На этом заседании Л.М. Каганович сделал доклад «За большевистское изучение истории партии». Он остервенело набросился на «гнилой либерализм в отношении уклонов от большевизма и извращений истории нашей партии» [597].
Покровского на это заседание привезли прямо из больницы. Он, с усилием держась за трибуну, произнес свою последнюю в жизни публичную речь. В ней он теоретиками научного социализма назвал Маркса, Энгельса и Ленина. Сталин для него – лишь пропагандист марксизма [598]. Сказал и… сознание потерял. Свою «посмер-тную жизнь» Покровский, как видим, выстроил сам.
В апреле 1932 г. урну с прахом Покровского замуровали в Кремлевской стене.
Но «профессору с пикой» не давали покоя и там. Только «пики» теперь вонзали в него, а он и защититься не мог…
В ЦК было решено, чтобы и в школах СССР изучали «правильную» историю, а не «абстрактные социологические схемы». 16 мая 1934 г. приняли специальное постановление на этот счет. Имя Покровского в нем не упоминалось, но все оно было пропитано духом школы Покровского.
Поручили к июню 1935 г. написать новые учебники для школ по «истории СССР». Взялись за это дело Б.Д. Греков, А.М. Панкратова и С.А. Пионтковский. Написали быстро. Отрапортовали. Уже 8 августа 1934 г. авторы получили «замечания» от Сталина, Кирова и Жданова (Заметим в скобках, что учебники составляли ученики Покровского). От всех этих «замечаний» людей, никакого отношения к науке не имеющих, повеяло зловонием лубянских подвалов.
Историков стали «брать». Активно. Группами. Особенно интенсивно в 1935 г. Новоиспеченный академик Н.М. Лукин, назначенный на пост директора Института истории Академии наук СССР, заявил с нескрываемой гордостью, что по числу выявленных вредителей его институт занял первое место в Академии наук (Как говорили древние: если человек глуп, то – надолго). Только в Ленинградском отделении этого института из 20 сотрудников арестовали 14. В 1938 г. «красное колесо» накатилось и на Лукина.
Обстановка страха и ничем конкретно не мотивированного психоза среди историков была создана. Можно было браться за слишком уж разросшуюся за эти годы «так называемую школу Покровского».