— Я знаю, — кипятился он. — Я знаю.
Между моими бровями образовалась морщинка. Если он всё знал… тогда зачем продолжать этот путь разрушения?
— У тебя могла бы быть новая жизнь. Настоящая любовь, — прошептала я. — Я… я не понимаю.
Тёмный, хриплый смех сорвался с его губ:
— Я уже знаю, что такое любовь, Далия. И в этой жизни я выберу её снова — даже если она не будет взаимной.
Мои губы приоткрылись от шока. Малахия — он все еще верил.
Прежде чем я успела заговорить, он продолжил:
— С того дня, как я родился, нас было двое, две половинки одного целого. Две стороны одной медали. Это были мои глаза, которые видели твои первые шаги, моя рука, которая впервые держала тебя, мои уши, которые услышали твои первые слова. Малахия — даже тогда ты говорила шепотом. Призыв, обещание.
Его руки поднялись, обхватив мое лицо по обе стороны, когда мой разум отключился. Голубые глаза сверкали в моих, несмотря на угасающую тень здоровья в них. Моя рука оставалась прижатой к центру его груди, в поисках источника его силы.
— Все, что я когда-либо делал, было для тебя. Я хотел сделать тебя равной себе, равной по силе и интеллекту. Но, как и во всем остальном, ты подвела меня.
У меня перехватило дыхание, когда моя сила обвилась вокруг его, но я сохраняла строгий вид, остерегаясь раскрывать свои намерения.
Как только я ухватилась за нее, одного рывка было бы достаточно. Тогда он был бы лишен силы, смертен и слаб, волен умереть моими руками.
— Ты прав, Малахия, — сказала я, касаясь кончиками пальцев его кожи. — Мы созданы друг для друга. Как мы были детьми, так и умрем — друг с другом.
Мягкая сила потекла по моей ладони, погружаясь в глубины его груди, смыкаясь вокруг корня света и тьмы, извивающегося внутри. Малахий стоял неподвижно, его кристальный взгляд был прикован к моему.
Все, что мне нужно было сделать, это дернуть, и это был бы конец ему. Конец мне.
Юмор приподнял уголки губ Малахии, твердые руки обхватили мое лицо с обеих сторон, прикосновение, которое было бы любовным, если бы исходило от Райкена. Но прикосновение исходило не от моей пары; оно было нанесено руками моего врага.
Я заколебалась, мои мысли прервало прищелкивание его языка.
Когда я сжала искру силы в его груди, его губы встретились с моими.
Затем мир рухнул под нами.
Когда мы расстались, бирюзовые глаза светились сквозь темноту нашей спальни в Ином Мире, заглядывая в глубины моего разума.
— Дуана, — прошептал Малахия, лаская руками мое лицо, — тебе приснился кошмар.
— Что? — пробормотала я, резко выпрямляясь.
Шок прошел по моему разуму, парализуя мысли и оставляя мой язык распухшим во рту.
Мы с ним были на войне, стремились покончить друг с другом. Я все еще чувствовала боль от полученной раны, зияющий порез жгло, несмотря на свежую кожу. Я все еще могла слышать крики битвы, эхо криков тех, кто пал. Запах смерти задержался в моих ноздрях, кислый и птичий.
Но когда мой взгляд метнулся по сторонам, меня встретила наша спальня, освещенная двумя лунами на противоположных концах неба.
Я могла бы поклясться, что было что-то, или кто-то, или много кого-то, кого я должна была спасти, но, как я ни старалась, воспоминание ускользнуло от меня.
— О чем ты говоришь? — задыхаясь, спросила я. — Ты и я… мы сражались.
Легкий смешок слетел с плеч Малахии, когда его губы изогнулись в мягкой улыбке.
— О, свет мой, — Малахия чмокнул меня в кончик носа. — Нам нужно увеличить дозировку твоего зелья. Похоже, безумие снова овладевает тобой.
Я покачала головой, когда его пальцы нежные и любяще прошлись по блестящим кончикам моих волос.
— Не говори глупостей, пара, — успокоил он. — Я бы никогда не стал с тобой драться.
— Пара, — прошептала я, слово изогнулось и тяжело повисло в воздухе.
Что-то в нем казалось таким… знакомым. Мои брови нахмурились, прежде чем я встретилась с его взглядом, глубины внутри приковали мое внимание.
— Ты не моя пара.
Выражение его лица потускнело, на нем появилось раздражение. Он разочарованно вздохнул.
— Я твоя пара, Дуана.
Дуана — это имя не мое. Оно не могло быть моим. Хотя я всегда позволяла Малахии называть меня этим именем, оно никогда мне не подходило. Образ темного цветка со сложными слоями лепестков всплыл на передний план в моем сознании.
— Далия, — прошептала я, словно поправляя его, не имея никакого отношения к тому, откуда возникло это желание.
Темные зрачки расширились и сузились передо мной, и все мысли о нашем предыдущем разговоре унесло легким ветерком.