— Пара, — слово подступило к моему горлу, и стон сорвался с моих губ, как рвота.
Эти глаза…
— Малахия… — вздохнула с облегчением, когда передо мной внезапно возникла фигура моей пары, моя безопасная гавань в море ужасов. — Мне приснился кошмар.
Он усмехнулся.
— Я знаю, свет мой. Мы как раз обсуждали это. Ты уже забыла?
Мои веки дрогнули в замешательстве, его пристальный взгляд впился в меня.
— Думаю, мне нужно мое зелье.
Малахий взобрался на меня, сухожилия на его шее напряглись, проступая сквозь кожу. В этом было что-то такое странное, как будто прожилки были любовью или смятением, глубокое голубовато-фиолетовое переплетение прямо под поверхностью. Однако, когда его губы встретились с моими, образ исчез.
Моя пара целовал меня со страстью, и я чувствовала его любовь ко мне в прикосновении его языка, когда он скользил по моему рту. Я лизнула его языком, наслаждаясь его солоноватым вкусом, когда наш поцелуй стал более глубоким, более неистовым. Он прижался ко мне, и жар охватил мое естество. Жгучая тоска всплыла на поверхность и прогнала навязчивый кошмар, который я только что пережила.
Вскоре все это было забыто. Были только он и я, как и было всегда.
Я застонала, когда его рука прошлась по задней части моего бедра, обхватывая меня за талию. Он покачивался рядом со мной, вся его длина терлась о мое лоно, когда с его губ срывался низкий стон.
Это… это было правильно. Мы были правильными.
Малахия отстранился и пристально посмотрел на меня полуприкрытыми глазами. Внезапно его вкус стал кислым у меня на языке.
Это было неправильно.
— Мы можем достать тебе это зелье, пара, но сначала мне нужно просеять нас.
— Хорошо… — ответила я, сочтя предупреждение странным.
Когда Малахия просеивал нас, он делал это, не ставя меня в известность. Он ни разу не останавливался, чтобы сказать мне. Я моргнула, увидев его, и пьянящий туман окутал мои мысли.
— Куда мы направляемся? Почему ты чувствуешь необходимость предупредить меня?
Он усмехнулся:
— Потому что, Дуана, твои пальцы впились в центр моей груди. Чтобы я мог просеять нас, тебе нужно разжать хватку.
Моих пальцев не было на его груди. Я моргнула и посмотрела вниз, крепко сжимая его сердце, сцепленное с магией. Странно…
И эти вены — они появились снова. Я как будто не могла оторвать от них своего внимания. Я окинула взглядом его широкое тело, поглаживая руку, сжимающую мое бедро.
Я прищурилась, и кожа содралась, открыв вид на кровь, мышцы и сухожилия. Он был обожжен?
Я открыла рот, чтобы заговорить, и спросить его почему… но размытое движение над его плечом привлекло мое внимание.
Эйден.
Осознание этого пронзило меня с силой урагана. Все это было нереально.
Мои глаза были прикованы к месту за его плечом, к очертаниям его спины, сосредоточившись на ней, как будто это был мой путеводный свет. Иллюзия появлялась и исчезала чем дольше, тем пристальнее я смотрела на Эйдена.
А Малахия… Он не заметил, пока не стало слишком поздно.
Острый кинжал вонзился в бледную кожу его горла, за ним последовал удар посоха. Малахия закричал — не от боли, а от отчаяния.
Иллюзия быстро рассеялась, как и отдающийся эхом крик.
Мы находились в руинах Проклятого Леса, все еще в состоянии войны. Мои глаза поднялись и встретились с глазами Эйдена, где он стоял за спиной Малахии, грудь вздымалась, рука была в крови. В предъявленном ему последнем требовании.
— Беги.
От тела Малахии отделились спирали теней, и лесные просторы окутала тьма. Сильные, жестокие пальцы сжали мое запястье, пытаясь оторвать мою хватку от источника силы, заключенного в моей ладони.
Мучительный крик Эйдена наполнил воздух, прежде чем он рухнул на землю, тени вцепились в его шею и конечности, сдирая плоть с костей.
Рукоять кинжала Эйдена торчала из шеи Малахии, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы убрать его, сосредоточившись только на своей цели.
Я потянула, мельком увидев игру теней и света в его сердце, плывущем в мою ладонь. Я дергала, рвала и выворачивала изо всех сил, на какие была способна, но Малахия держался крепко.
Следующим появился Джордж.
— Сделай это сейчас, Далия! — крикнул он, лезвие его меча вонзилось в спину Малахии, порез был таким глубоким, что пронзил живот и вышел с другой стороны.
Малахия хмыкнул. Эта рана причиняла ему сильную боль. Сила, которую он потерял, ничуть не улучшила положения.
— Прекрати это сейчас же, Малахия, — потребовала я, опасаясь за жизнь Джорджа, когда он повернул голову, чтобы встретиться взглядом с человеком-мужчиной. Уже было достаточно смертей и разрушений из-за такой бессмысленной вещи, как принудительные узы.