Его глаза прожигали меня, пока я отряхивалась и поднималась с земли, чуть-чуть спотыкаясь.
Причина его особо суетливого отношения должна была быть очевидна: мои именины и что это за собой влекло.
Ежегодно у светил и теней начиналась течка, всегда в день их рождения, но благодаря Матильде и ее зелью, подавляющему течку, я смогла этого избежать. С каждым годом, когда течка не приходила, Малахия становился все раздражительнее.
Тем не менее, он настаивал:
— Я знаю, что ты делаешь с Матильдой в темные ночные часы. Я знаю о зелье и о долгих ночах, когда ты напряженно планировала свой побег, и все это бессмысленно. Ты одумаешься, свет мой. Перестань тратить наше время впустую. Я был достаточно терпелив.
— Терпелив? — я недоверчиво фыркнула. — Прошло пять лет, Малахия. Пять лет, и ты не научил меня ничему, чему я не смогла бы научиться без тебя. Ты отказываешься учить меня чему-либо, касающемуся силы светил, и настаиваешь на сохранении своих знаний в тайне.
Малахия усмехнулся.
— Как я могу научить тебя тому, чего не знаю сам?
Он мог бы легко сопровождать меня в страну светил и попросить их, чтобы они обучили меня, но он и не догадывается, что я вообще знаю об их существовании. Именно он заставлял меня снова и снова всё забывать, ковыряясь в моей памяти, пока та не превращалась в пустоту.
Я сжала губы, остерегаясь выдавать свои знания.
Я вела долгую игру, разрабатывая план, как спасти их и вернуться в свой мир, и если он догадается…
— А как насчет теней? Ты говоришь, они правят разумом и телом. Что это вообще значит?
Малахай придвинулся ближе, тени заплясали по краям его растопыренных крыльев.
— Я могу показать тебе…
Чувство тепла наполнило меня, когда он направил на меня свою магию.
Я отступила, прочищая горло.
— Я замужем, Малахия. Не имеет значения, сколько времени прошло, не имеет значения, сколько времени уйдет на то, чтобы быть рядом с тобой… Это связь, которая охватывает время и простирается через миры, нечто такое, чего ты никогда не сможешь понять.
Выражение лица Малахии омрачилось, и мое сердце упало вместе с ним. Я неправильно подобрала слова, потому что, в некотором смысле, он понял концепцию.
Годы его жизни были потрачены впустую в агонии, возбужденном стремлении к какой-нибудь далекой паре, которая могла бы исцелить его разбитое сердце. Он подвергся насилию со стороны собственной крови, был заключен в тюрьму, подвергнут пыткам и лишен всего, что могло бы помочь ему процветать. Привязанность, любовь, нежность — он никогда не ощущал этого прикосновения, ни разу.
Я должна была стать его путеводным светом, его спасительной благодатью… и мне было больно разочаровывать его таким образом.
Я любила Малахию, но себя любила больше, а Райкен — он был моей парой. Я чувствовала правду об этом до мозга костей.
Тем не менее, я не могла не задаться вопросом, почему это никогда не был Малахия. Когда он был мальчиком, он был для меня всем — пока не перестал им быть.
Тот милый мальчик, которого я помнила, стоял передо мной сейчас — только вместо него был безжалостный мужчина в чёрном. Каждый день мою грудь сжимала боль при виде его — одинокого, потерянного, прячущегося под маской беспощадного злодея.
И хоть временами я злилась на него, всё, что нужно было для того, чтобы моя защита рухнула, — это один взгляд в его бирюзовые глаза, самую выразительную часть его лица. В этом взгляде прятались боль, метания, разбитое сердце, чувства такие глубокие, что даже тщательно выстроенная маска не могла их скрыть.
Я протянула к нему руку и прошептала:
— Прости. Я не хотела этого. Если ты поможешь мне вернуться домой, я буду часто навещать тебя. Тебе больше не придётся быть одному.
Он бросил на меня холодный взгляд, отчаянно пытаясь сохранить маску, и отступил.
— Хватит тренировок на сегодня. Приведи себя в порядок. У нас бал.
Он исчез в клубах дыма, и мой взгляд задержался на пустом пространстве передо мной. Я ни к чему, ни к кому не обращалась:
— Я бы исцелила тебя, если бы это не означало потерять себя.
Потому что это того и потребовало бы. Для его исцеления потребовалось бы пожертвовать моей собственной совестью, моими друзьями, моей семьей, моей парой. У меня не было бы иного выхода.
— Я так сожалею о том, что должна сделать. Ты возненавидишь меня, и я тебя не виню.
Мои глаза зажмурились при этой мысли. Если бы обстоятельства сложились иначе, у нас с ним могло быть что-то большее.