— С ним все будет в порядке, — в ее глазах промелькнуло сомнение, и она прочистила горло. — Отдохни, пока можешь. Завтрашний вечер будет насыщен событиями.
Скрип ножек каменного стула, скребущих по полу, пробудил меня от беспокойного сна. Заснуть было нелегко, так как я все утро ворочалась с боку на бок, размышляя о риске неудачи. Мои глаза приоткрылись; мягкое сияние серебристой луны просачивалось сквозь ресницы, что было самым близким к дневному свету здесь.
Я зевнула и потянулась, облегчая боль во всем теле.
— Я позволил тебе поспать как можно дольше, но уже почти пришло время бала в честь твоих именин, — мрачный голос Малахии вызвал во мне вспышку тревоги.
Как долго он наблюдал? Что он знал? Он спал, когда я проверяла его — или притворялся?
Мой взгляд метнулся в угол комнаты, остановившись на темных тенях, окутывающих его фигуру, скрывающих все, кроме глаз. Пылающие бирюзовые глаза засияли в темноте, встретившись с моими собственными.
Тени сдвинулись и разделились, открывая его во всей красе. Мои глаза проследили за распростертыми крыльями за его спиной и костяной короной между изогнутыми рогами. Темная кожа облегала его худощавое, мускулистое телосложение, боевые доспехи вместо изысканных церемониальных нарядов, которые он часто надевал на торжества. На руках и ногах у него были наручи, а внутри лежало множество остроконечного оружия.
Он был одет для войны.
Судя по диким вспышкам темно-бордовой силы, вспыхивающим в его темной ауре, он знал. Он знал, что мы запланировали, и был полностью готов провести ночь в бою вместо того, чтобы праздновать.
Мой желудок скрутило от выражения его глаз, полного презрения.
Я пожала плечами, снимая дурное предчувствие, замаскировав это движение растяжкой и натянутой улыбкой, прежде чем поприветствовать его.
— Доброе утро, Малахия.
— Почему ты так устала, свет мой? Ты вчера поздно легла?
Мой рот дрогнул при виде понимающего блеска в его глазах, и я быстро изменила выражение лица. Я выбралась из кровати и прошла мимо него, отчаянно пытаясь сохранить видимость, молясь, чтобы мои страхи были простым случаем паранойи.
Он склонил голову набок, следя за каждым моим движением, замечая скованность в конечностях и ту тяжесть, с которой двигалось моё тело. Я застыла перед ним, будто загнанный зверь.
Сердце бешено колотилось, несмотря на внешнее спокойствие, в голове стучало, а в животе всё перевернулось.
Меня сейчас стошнит.
— Да. Я вчера допоздна не спала. Я не могла уснуть.
Малахай прищелкнул языком.
— Я не почувствовал, что бы ты задела мои тени. Ты избегала меня?
— Я не хотела тебя беспокоить.
Мой взгляд метнулся к полу, когда я солгала сквозь зубы. Я не могла стоять перед ним, извергая ложь, не тогда, когда он мог распознать даже самую хорошо продуманную ложь. Поэтому я отстранилась, отступая к краю кровати, мои глаза не отрывались от его. Каждое движение под его пристальным взглядом кажется механическим и ущербным. Тем не менее, я продолжаю, оперлась о край кровати и приняла более непринужденную позу.
Он видел меня насквозь, как и всегда. Его взгляд метнулся от моих дрожащих ладоней к капельке пота, стекающей по моему виску. Я всегда была лгуньей, и никогда хорошей.
Я сделала глубокий вдох, решив говорить спокойно, но в моем голосе послышался характерный треск.
— Что-то не так? Ты не выглядишь так, словно одет для бала.
Взгляд Малахии прожигал меня насквозь, казалось, проникая в самую сердцевину моего существа и заглядывая мельком… глубже.
Я выдохнула и подождала, пока он заговорит, но тишина повисла между нами, как саван. Под тяжестью его взгляда, было одновременно жарко и холодно.
Он видел все.
Прежде чем я успела пошевелиться, он встал передо мной, прижимая покрытые шрамами руки к моему лицу. Его пальцы скользнули по моим щекам и подбородку, словно запечатлевая их форму в памяти. Я расслабилась, когда он слегка провел по моей коже, наклоняя мою голову набок.
— Твое тело реагирует так, как будто у тебя течка, но твой запах не изменился.
Моя грудь сжалась от облегчения. В прошлом году он стер термин «течка» из памяти Матильды и моей, надеясь, что мы не вспомним о зелье к моим следующим именинам. Очевидно, мы вспомнили.
— Что такое течка?
Он усмехнулся моему притворному неведению и отстранился.
— Я думаю, ты играешь со мной, свет мой. Я думаю, ты помнишь все — свою течку, горы и свои мятежные планы. Ты бы не сдалась так просто. Вы с Матильдой, возможно, считаете, что я не заметил её вмешательства в нити предвидения, но я заметил. Каждый раз, когда она вплетается, она оставляет след — узлы в паутине и оборванные фрагменты. — Он поднял руку и провёл пальцами по воздуху, будто перебирая струны судьбы. — Ловко с её стороны, и всё же — это так легко развеять.