Ее колени были вдавлены в матрас, тело почти согнуто. Я подошел к ней и погладил ее подбородок, заставляя эти водянистые глаза встретиться с моими.
— Почему ты такая грустная, свет мой?
Ее голос дрогнул.
— Мне так жаль, Малахия. Ты заслуживаешь лучшего, чем брошенная пара вроде меня.
Я усмехнулся, затем выпрямился, когда ее глаза сузились, глядя на меня.
— Я не хотел бы видеть тебя другой, — мягко сказал я. — А теперь давай выпей лекарство.
Я оценивающе окинул ее взглядом. Как только мы будем полностью связаны, этого будет достаточно. Наша связь слаба из-за отсутствия близости, из-за отсутствия секса, но я все еще сдерживался из страха взять то, что не было дано добровольно.
Она определенно отдала моему брату все это задолго до того, как они заявили права друг на друга.
Я поднес маленький стаканчик к ее губам.
— Выпей свое лекарство.
Мне скоро нужно будет уехать отсюда, и я не мог допустить, чтобы голоса подталкивали ее к каким-либо глупым шагам.
— Я ненадолго уеду сегодня. Как ты думаешь, ты сможешь справиться с одиночеством?
Она поставила стакан на прикроватный столик и посмотрела на меня сквозь темные ресницы. Намек на возбуждение засиял в ее глазах, восторженное ликование, которое только наполнило меня ужасом.
— Я справлюсь, — заявила она, не сумев сдержать радостного тона.
Я на мгновение замычал и оценил реакцию, теперь опасаясь оставлять все на самотек. Однако были и другие дела, которые требовали моего внимания, и я не мог просто сидеть и наблюдать за ней каждую минуту дня.
— Женщины спланировали очередное восстание, и мои мужчины этого не потерпят. Это бунт, который нужно остановить, пока не стало слишком поздно.
Я поцеловал ее в лоб, безмолвно кипя от слов, которые я действительно хотел сказать: бунт, который ты начала, сука.
Я знал о ее бунте уже несколько месяцев, но хотел посмотреть, как далеко она готова зайти. Несмотря на вмешательство Матильды, мне удалось проскользнуть мимо узлов в паутине и увидеть два разных исхода той ночи. По одной версии, она отказалась от этого плана и смирилась с судьбой; по другой, она пыталась убить меня.
Она сделала неправильный выбор. Хотя я и планировал отделаться легким испугом, но не смог. Попытка кражи моих сил — это одно, но побег через портал — это уже слишком.
Она вышла из-под контроля.
Она заставила меня действовать и испытала мои границы до такой степени, что я чуть не нарушил их. Я позволил ей стать слишком наглой, слишком нахальной.
Больше никогда.
В этот самый момент она подписала себе приговор, и потому я стёр её воспоминания, оставив чистый лист и обеспечив, чтобы большая часть её сил осталась забыта — как и её прежняя жизнь. Её семья и друзья, все, кто не был связан со мной или нашими детскими воспоминаниями, — забыты. Даже он, тот самый мужчина, что выдавал себя за её истинную пару, — забыт.
Тем не менее, их связь оставалась глубоко спрятанной, оставшейся только потому, что полное ее стирание сделало бы ее почти в безвольную оболочку.
Только по моей милости она сохранила способность функционировать.
Из горла Дуаны вырвался сдавленный рвотный звук, и мои глаза резко вернулись к ней. Каким-то образом, погружённый в собственные мысли, я не заметил, как моя рука начала действовать по собственной воле.
Мои пальцы сжимали её шею, перекрывая доступ воздуху. Её ногти царапали мою кожу, и из груди вырвался слабый всхлип. Я тут же отдёрнул руку.
Дуана с жадностью втянула воздух, задыхаясь.
— Малахия, — выдохнула она, потирая ладонью красный отпечаток ладони, покрывающий кожу.
— Прости, свет мой, — извинился я. — У тебя что-то было на шее.
Иногда мое негодование брало верх надо мной. Я клянусь, я люблю ее, но иногда… Я ненавидел ее.
У Дуаны отвисла челюсть, и я склонил голову в знак прощания. Ее разум был настолько измотан, что она могла подумать, что этот момент — плод ее воображения.
Нуждаясь в поспешном уходе, я отступил назад, позволяя своей силе собраться вокруг меня.
— Не ищи неприятностей, — предупредил я. — Они могут найти тебя сами.
Дуана в изумлении смотрела мне вслед, пока я не растворился в эфире.
Глава 9
Далия
Единственного, кого я когда-либо знала, был он. С момента моего рождения и до настоящего момента Малахия был моей парой и связан узами, моим лучшим другом.
Но если это было правдой, то почему это казалось таким неправильным?