Как будто что-то внутри меня закричало в знак протеста против нас, против него. Это чувство было невозможно расшифровать, оно часто проявлялось в ноющем ощущении покалывания в основании моего черепа.
Я любила его, и все же… Я жаждала большего — дружбы, приключений, страсти, всего того, чего никогда не знала.
Не было причин чувствовать себя настолько неуверенно, не было причин для колебаний. Если не считать нашего детства, Малахия души не чаял во мне. Однако были моменты, когда созданный фасад любви давал трещину, позволяя воспоминаниям о нашем детстве просочиться наружу.
Сегодня один из них.
Мои пальцы слегка коснулись синяка на моем горле, когда я выбралась из постели, чтобы начать новый день бесконечной ночи. Он только что душил меня, не так ли? Это было возможно произошло в моем сне. Чаще всего у меня была склонность травмировать себя во сне. Подробности этого утра казались в лучшем случае туманными.
Я остановилась перед зеркалом и осмотрела красное кольцо у себя на шее, и с моих губ сорвалось негромкое ругательство. Малахия… это был отпечаток его руки.
Я вышла из спальни, ища минутного покоя вдали от удушливого воздуха, который прилипал к стенам и постельному белью. Простой перерыв — это все, что мне было нужно, время вдали от него и той комнаты, мгновение, чтобы погрузиться в свои собственные запутанные мысли.
Хотя Малахия требовал от меня наилучшего поведения, сегодня я не последовала его приказу. Ответы были тем, что я искала.
Меня приветствовал теплый интерьер гостиной — тихое место, где можно скоротать время. Я привыкла, что два бирюзовых глаза Малахии отслеживают каждое мое движение, заглядывают в каждую мою мысль, и сегодня я, наконец, освободилась от его вездесущего наблюдения.
Эта возможность не будет упущена впустую.
Укромный уголок с кроватью под окном в темной раме манил меня, как и вид снаружи. Две луны висели на темном небе, с больших вулканов капала расплавленная лава, и эта необычная гора между ними — та, что скрыта тенями, та, что в центре, не могла не казаться неестественной.
Мой взгляд задержался на ней, и я вдохнула. Хотя обычно я сосредотачиваюсь на зрелище, сегодня кое-что другое.
В центре моей груди, рядом с моей связью с Малахией, приютилось теплое пятнышко. Оно отдавалось эхом боли и отчаяния, затуманивая даже самые яркие моменты моих дней. Странные вспышки чистых, хаотичных эмоций проносились сквозь него, ворчание с пылом, которое нельзя было игнорировать.
Эти чувства не были моими собственными. Я не могла спросить об этом. Они также не принадлежали Малахии, судя по горю, омрачавшему даже самые счастливые моменты. Если эти ощущения исходили не от него или от меня, значит, они исходили от кого-то другого.
Мне нужно было знать, кто это был.
Моя грудь поднялась от глубокого вдоха, когда я закрыла глаза и погрузилась в себя, заглядывая в яму внутри себя. Внутри лежала магия и цепь из золота и бордового — наша связь. Я старательно избегала ее, опасаясь, что малейшее прикосновение к ней может вызвать Малахию.
Там ничего нельзя было найти, или, по крайней мере, так казалось. Однако я могла чувствовать это — эту связь, которая связывала меня с чем-то другим, вполне возможно, с кем-то еще. Я слепо двигалась в пространстве, расширяя свои чувства.
Мои пальцы наткнулись на что-то твердое, и я ахнула, уловив короткую вспышку золота и серебра.
Нить.
Я крепко ухватилась за нить и потянула ее прочь из скрывавшей ее тени. Толстые, перекрещивающиеся серебряные и золотые нити переплетались друг с другом, золото было намного ярче и прочнее тонкого серебра. Только на ощупь я без сомнения поняла, что золотые нити были моими, но серебро внутри казалось тонким волокном.
Мир уходил у меня из-под ног.
Я пронеслась по спирали сквозь тьму, мой разум пронесся по серебряному следу, когда я схватилась за нить для ориентира, странный вихрь света уносил меня прочь.
Внезапно я почувствовала себя оторванной от собственного тела.
Я взглянула чужими глазами, мельком увидела мир, который мне не принадлежал. Солнечный свет проникал в комнату через окно, его яркие лучи освещали мраморный пол под ним. В моем мире солнца не существовало, но я слышала рассказы о нем.
Мое зрение переместилось, и я увидела пару рук, загорелых, покрытых татуировками и окровавленных, с побелевшими костяшками пальцев, сжимающих подлокотник трона.
Боль пронзила мою грудь, отдаваясь эхом в моей плоти и крови за тридевять земель.
Я крепко потянула за нить перед собой, боясь сорваться.