Мое тело, мой разум, мои слова — они снова были моими.
Я развернулась, ища портал. Мне нужно было вернуться к Райкену, нужно было сказать ему, где я была и что делала. Мы договорились сделать это вместе.
В десяти футах надо мной, вдоль винтовой лестницы, упирающейся в тенистую гору, был портал, но он быстро закрывался. Он вибрировал и сжимался с пугающей скоростью, и я поспешила к кружащейся золотой массе.
Стремилась к нему, была так близко, что почти могла дотронуться до него, попробовать на вкус, ощутить. Я потянулась рукой, указательный палец вытянулся, чтобы коснуться шелковистого золота, но было слишком поздно.
Портал в мой мир исчез, и я снова оказалась в ловушке.
Мои ноги балансировали на краю винтовой лестницы, и я крепко ухватилась за камень надо мной. Затем, при очередном падении, приземлилась на темном участке, окрашенном в черный цвет вулканическим пеплом.
— Нет! — мой кулак врезался в грязь, разбрасывая обломки.
Мы соединились с Райкеном, и я молилась, чтобы он все еще мог слышать меня, даже находясь в другом мире. Я могла только представить, какая боль пронзит его, когда он поймет, что я ушла.
— Добро пожаловать домой, свет мой, — приветствовал темный голос, нависший над моей согнутой фигурой. — Я ждал твоего возвращения.
Конечно, так оно и было.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с мужчиной, который преследовал меня на каждом шагу, но тот, кто приветствовал меня, не был тем Малахией, которого я узнала. Исчезли боевая кожа и костяная корона. Его одежда была порвана, волосы в беспорядке. К телу не было приторочено никакого оружия, в руке не было кинжала. Опущенные губы сменили ухмылку, которую он всегда надевал. Худощавое, мускулистое телосложение его тела, казалось, быстро ухудшалось, превращаясь во что-то истощенное и болезненное. Его глаза — даже его взгляд изменился. Шокирующие бирюзовые радужки выцвели до тускло-серого, в то время как розовые круги под ними потемнели и стали черными, превратив самые выразительные черты его лица в пустые впадины.
Эта версия Малахии была сломанной оболочкой мужчины, мужчины, который полностью и по-настоящему разочаровался в жизни.
Мой рот открылся и закрылся, затем открылся снова, шок от его появления лишил меня дара речи.
Я сделала это с ним. Я не смогла спасти его. На самом деле, я ранила глубже и смертоноснее, чем когда-либо мог кто-то другой. Чувство вины пронзило мою грудь, хотя я знала, что ни в чем из этого нет моей вины.
Я должна была бы ненавидеть его за все, что он сделал, но его вид, желтоватая кожа, разбитое выражение лица подействовали на меня. Затем меня осенила мысль — настоятельное желание — дать ему еще один шанс.
Нам не нужно было становиться врагами. Это казалось неправильным после целой жизни вместе, когда мы любили друг друга как семья. И все же нам так и не удалось сделать это как следует.
— Сколько времени прошло? — мой вопрос был произнесен шепотом, едва слышным из-за внезапной вспышки малиновой молнии у него за спиной.
— Десять лет, свет мой. Десять очень долгих лет.
Я проглотила комок в горле.
— О, Малахия…
Он ждал моего возвращения и, судя по его виду, это его чуть не убило.
Он пожал плечами, когда окинул взглядом лестницу рядом с нами.
— Не сочувствуй мне, свет мой. Ты получила то, что хотела — свою пару, моего брата — и, полагаю, я получил то, что заслужил.
Я наклонила голову, придавая чертам мрачное выражение. Он больше не прятался за маской.
— Ты это сделал.
Тяжесть его внимания обрушивается на меня.
— Я знаю, почему ты здесь.
Я приподняла бровь.
— Чтобы спасти светил. Чтобы спасти твоего отца. Я помогу тебе сделать это.
Я смотрела на него скептически.
— Почему? Зачем тебе это делать, если ты так усердно старался оградить меня от них?
— Потому что у меня есть вопросы к твоему отцу, и у него есть ответы, ответы, которые скрыты от моего взора, несмотря на все мои попытки. Ответы, которые ты, возможно, тоже захочешь почерпнуть, — он взял меня за руку и посмотрел в глаза. — Дуана, ты и я были предназначены друг для друга, что бы ни говорили другие, что бы ни чувствовали другие, где-то в наших жизнях что-то пошло не так. Я не знаю, когда и почему, но я хочу знать. Хочу понять, как получилось, что тебе был дарован другой, когда нам было суждено. Не зря было пророчество, свет мой, предсказание союза света и тьмы, нашего союза. У твоего отца будет ответ, почему наши души решили не объединяться. Он обладает способностью заглядывать глубже, чем ты или я.
Из моей груди вырвался глубокий вздох. Может быть, в другом мире, в другое время или месте, он и я были предназначены друг другу судьбой, но в этой жизни это был Райкен. Я чувствовала это всеми своими костями, своим сердцем, своей душой; между нами была связь, подобно которой нет ни у кого другого.