Я сглотнул, а от двери в ванную на меня смотрела она.
— Так ты идешь?
— Да, прямо за тобой.
Как только мы вошли в гостиную, на нас снова напали с еще одной фотографией.
— Мам! Ты серьезно?
Глаза миссис Миллер напоминали о тех рекламных роликах о животных, с которыми жестоко обращаются, — стремящиеся сделать так, чтобы вы почувствовали себя плохо.
— Прости. Кейд до этого упомянул, что ты не против фотографий, и я...
— Да? А теперь?
Я попал. Она переплела свою руку с моей и сжала ее немного сильнее необходимого.
— Ой, ты знаешь, милая. Я сказал твоей маме, как ты расстроилась, что проспала, потому что хотела хорошо выглядеть для них. Мы говорили о том, как было бы замечательно иметь на память фотографии о нашем первом совместном празднике. — Миссис Миллер щелкнула еще одну фотографию, пока я разговаривал с ее дочерью. — Миссис Эм, Макс не против. Может, нам просто нужно оставить фотографирование на время после ужина.
— Конечно, и в последний раз, Кейд. Зови меня Бетти. Или мама.
Макс широко улыбнулась мне, но у меня возникло ощущение, что это было больше похоже на оскал хищников с канала о животных — обнаженные зубы в знак агрессии. Она наклонилась и, не прекращая улыбаться, тихонько сказала:
— Если ты будешь звать мою мать «мамой», я индейку в духовке заменю твоей головой, ты меня понял?
Я улыбнулся в ответ и прижал ладонь к ее щеке.
— Ты блефуешь, Злая Девочка. — Макс глядела на меня, но я мог сказать, что она была рада вернуться на привычную территорию. Привычная — это, конечно, наши попытки доставать друг друга. Я окликнул ее маму на кухне: — Миссис Миллер, то есть, мама, ваша дочь порой — милейшее создание. Думаю, вас поразит то, какой романтичной она может быть.
Макс тихонько рассмеялась. Ее глаза блестели. Она положила свою ладонь поверх моей на щеке и сказала:
— Это война, Золотой Мальчик. Ты пожалеешь об этом.
— Я выдержу.
И если от этого ей станет лучше, и она будет чувствовать себя менее уязвимой, то я смогу.
На столе у Макс царил просто пир, а ее гостиная решительно ожила. Макс подождала, пока мы сели за стол, чтобы начать свою первую атаку.
— Ох, папа, я знаю, что обычно ты произносишь молитву, но, может, мы позволим сделать это Кейду? Он очень религиозен, и я знаю, что он будет очень рад.
Я улыбнулся и покачал головой. Ей придется постараться посерьезнее, чем просто сбивать меня с толку.
— Мик, я был бы счастлив произнести молитву, но мне бы не хотелось нарушать ваши праздничные традиции.
Отец Макс махнул рукой.
— Чепуха. Произнеси молитву, сынок.
Я улыбнулся Макс и взял ее за руку. Я одарил ее в ответ целомудренным поцелуем, а потом потянулся к руке ее матери с другой стороны.
— Дорогой Отец Наш Небесный, мы благодарим тебя за то, что позволил нам сегодня собраться всем вместе. Спасибо, что сопровождал Мика и Бетти, чтобы они благополучно доехали сюда из Филадельфии, и мы смогли по-семейному поесть и воздать благодарности. Но больше всего, я благодарю тебя за то, что свел нас с Макс вместе. Такое ощущение, будто мы только вчера познакомились, но она изменила мою жизнь в стольких разных направлениях. Иногда мне кажется, что наши отношения слишком хороши, чтобы быть реальностью. Я молюсь за то, чтобы ты продолжал благословлять нас всех и наполнил наш день пищей, радостью и взаимопониманием. Лишь твоему святому имени мы молимся. Аминь.
Как только молитва была окончена, Макс забрала у меня свою руку. Ее родители держали руки немного дольше, поглядев на нас и обменявшись понимающими взглядами. Пока они смотрели, я наклонился и поцеловал Макс в щеку. Не было ничего плохого в том, чтобы проявить некую вольность в своей роли, тем более что это мероприятие закончится в конце дня. Я прошептал:
— Тебе придется постараться получше, Злая Девочка.
Она подождала, пока ее родители не смотрели на нас, чтобы показать мне средний палец, но мы оба продолжали улыбаться.
— Почему бы нам не сказать тост? — сказал я. Миллеры были против алкоголя, но я полагал, что сладкий чай подойдет. Я поднял чашку и произнес: — За новые начинания, новую семью и многообещающее будущее.
Макс выглядела обеспокоенной, но взяла напиток, когда это сделали и все остальные. Миссис Миллер прижала руку к груди и сказала:
— Кейд, уверена, Маккензи не скрывала, что мы не одобряли некоторых ее молодых людей. — Макс фыркнула, и я понял, что под «некоторыми» подразумевались «все». — Но я должна сказать, что ты один из самых приятных, собранных молодых людей, которых я когда-либо встречала.
Мик перестал резать индейку, чтобы сказать:
— Ага. Похоже, наша Макс, наконец, научилась их выбирать.
Уголком глаза я видел, как позвоночник Макс выпрямился. Она потрясенно смотрела на своего отца, без сомнения потому, что он, наконец, назвал ее по прозвищу. Я знал их всего лишь день, но уже понимал, насколько это было серьезно. Когда я глядел на Макс, ее потрясение сменилось смущением, а потом злостью. Брови нахмурились, а полные губы сжались в линию. Она сделала долгий глубокий вздох, и я не мог ее винить за это.
Мы должны были остановиться прямо тут, положить конец игре. Я думал уже встать, сделать вид, что у меня важный звонок или что я приболел. Но тогда Макс решила выплеснуть свою злость на меня. И потому, что она мне была не безразлична, я ей это позволил.
— Он просто чудесный, правда? — Ее голос звучал приторно на поверхности с сочащимся под ней ядом. — Особенно учитывая то, где он находился всего год назад.
Ой-ой. Мне не нравилось то, как это звучало.
— Год назад? — спросил ее отец.
— О, да. Год назад он находился в по-настоящему плохом месте. Ведь так, милый?
Я прищурил глаза.
— Я предполагаю.
— Ты предполагаешь? О, милый, не преуменьшай, как далеко ты зашел. Ты так усердно работал над тем, чтобы побороть свою... зависимость.
Ее мама поперхнулась чаем. Я закрыл глаза, чтобы сохранить спокойствие.
Одна из ладоней Макс была сжата в кулак на столе, и я накрыл ее своей. Я повернулся к ее родителям и изобразил свою самую лучшую улыбку.
— Макс любит преувеличивать. Она думает, что это смешно. — Я бросил на нее взгляд и поискал какой-то предлог, который бы сгладил ситуацию с ее родителями. Я посмотрел на ее отца, чьи брови нахмурились, образовав подозрительную складку на лбу. На нем была футболка Открытого университета, которая подала мне единственную идею. — Зависимость, о которой говорит Макс, на самом деле, не такая уж серьезная. Я много времени играл в фэнтези футбол, действительно большое количество времени. Макс это очень не нравилось, но мне удалось бросить. — Я чувствовал ее желание закатить глаза, но она сохраняла натянутую улыбку. Я ответил ей тем же и сказал: — Ради нее.