— Разве не верим мы, что высшая ценность — это природа, гармония, любовь? — прозвенел голос Лайон. Она окинула взглядом родителей, соплеменников. — Если пути судьбы свели нас с демоном, это ли не чудо? Я знаю, откажусь от него, и счастья мне не увидеть никогда. Как может власть, которую вы сулите, заменить ту безмерную любовь, что связала наши души? — Лайон подалась назад, взяла меня за руку, крепко сжала. — Он — моё всё. Не тьма, а свет! Свет, что вернул меня к жизни.
— Любовь ещё не всё, — снова заговорила мать, в насмешливой улыбке изогнув губы. — Без нас ты обречена на страдания!
Мне пришло на ум, что Лайон, если вернётся в Бальбиэн, станет в будущем такой же, как мать: холодной надменной повелительницей, чья голова будет занята лишь сводом правил и высокопарными речами.
— Заставляя меня выбирать, вы рвёте мою душу на части. Но я приняла решение. Я жила словно в клетке из запретов и суждений, они въелись мне под кожу, проникли в душу. Но клетка меня тяготит, я хочу быть свободной. Мой путь там, куда зовёт сердце. Я выбираю его, демона.
— Тогда у меня больше нет дочери, — скорбно проговорил отец побелевшими губами, поднял с земли камень и бросил в Лайон — знак презрения и позора.
Я успел укрыть её, и вовремя: фейри последовали примеру вождя, на нас посыпался град камней и проклятий. И с каждым брошенным камнем я всё острее ощущал боль Лайон от того, как разрываются невидимые нити, связывавшие её с теми, кто был ей дорог.
Чёрная ярость захлестнула меня. Они не смеют так с ней поступать!
Во всех расселинах, щелях зашевелились тени, поднялись змеиными головами, потянулись ко мне, сгустились в чёрный дым, заполыхали алые искры и вспышки пламени. Взметнулся столбами песок на скалах, закрыв небо багровой пеленой. Ряды фейри колыхнулись, замерцали торопливыми заклинаниями. Столько лет вы проклинали Хаос, столько лет собственные вожди пугали вас демонами. И теперь этот страх — мой союзник, и я оберну его против вас. Пусть придётся истратить последние силы, но я не дам вам измываться над Лайон. Раскалённый ветер засвистел в ушах, завертелся смерчами. Ну же, фейри! Дайте мне повод, и я обрушу небо на ваши головы!
Я шагнул вперёд, но Лайон положила руку мне на плечо. Её прикосновение заставило меня замереть.
— Довольно битв, — услышал я её печальный голос даже сквозь рёв песчаной бури. — Ни наши слова, ни наши поступки не переубедят их. Оставь. Они не стоят твоего гнева.
В Лайон было столько эмоций, что я едва мог дышать. Обманутая надежда, боль отвержения, тоска от потери семьи. Но среди этого тёмного моря ярким маяком сверкали любовь ко мне, радость освобождения и предвкушение новой судьбы.
Лайон потянула меня к храму. Несколько мгновений я колебался, однако уступил: убить её родителей, брата и соплеменников не лучшее начало совместной жизни.
Прежде чем скрыться в дверях, я оглянулся напоследок. Брань, перекошенные лица, заклинания, камни и крики «позор», летящие в нас. Только брат Лайон стоял молча и задумчиво смотрел нам вслед.
Мы скрылись в храме, я закрыл двери, запечатал рунами, увлёк Лайон вглубь на поиски выхода.
— Идём. Пока твой отец не пришёл в себя и не догадался окружить храм.
Мы выбрались с другой стороны, я поменял ипостась, подхватил Лайон, не слушая её протестов.
— Я не позволю тебе лететь самой.
Через портал прыгнул так далеко, как смог. Потом опять и опять. Только через несколько прыжков я расслабился и позволил себе замедлить полёт. Мне уже никакие зелья не помогали, а несколько изнурительных суток без отдыха оставили меня практически без сил. Когда внизу блеснуло озеро, я спустился и прямо с воздуха вместе с Лайон на руках нырнул в глубину. Вода окутала нас мягким коконом, звуки смолкли.
Мы вместе вынырнули, и смех Лайон разлетелся над озером.
— Вода! Я так о ней мечтала.
Она взмахнула руками, взметнула фонтаны брызг, снова скрылась под волнами, переливавшимися золотом в лучах заката. Сердце замирало от её безудержного восторга, но пришлось увести Лайон на берег, пока она не замёрзла в холодной воде.
Мы сели на песок, прижавшись друг к другу, чтобы отдохнуть немного перед долгим полётом домой. Я осторожно устроил Лайон поудобнее, стараясь не тревожить её раны, и она положила голову мне на плечо. Мир вокруг исчез, остались только мы, наши сердца, бьющиеся в унисон, и шёпот волн.
— Почему я чувствовала твоё страдание и твой гнев, как будто они были частью меня? Ведь это особенность, дарованная только истинным. У фейри нет истинности. У демонов разве есть?