Глава 40
Лайон
На следующий день одетая в лазурное платье из бальбиэнского шёлка и синее бархатное болеро я стояла среди голубого моря студентов и ждала начала церемонии прощания. Господин Зург поставил меня вперёд, поближе к гробу, чтобы я как дочь вождя своим присутствием выразила уважение умершей госпоже Галгалее. На неё саму я старалась не смотреть, смерть не пришлась ей к лицу. Рядом в почётном карауле оказался и дроу, его легко было вычислить по сиреневому оттенку кожи и белым волосам. Слухи всё-таки не врут, он и правда в СУМРАКе. Вячеслав Войнич по случаю похорон аккуратно одетый и причёсанный, чем, наверное, удивил пол-Академии, всё время улыбался и оглядывался, ждал, видимо, кого-то. Эдгар МакКоллин, напротив, был мрачен, хотя стоит признать, что бирюзовый костюм очень ему подходил.
Ближе к полудню появились преподаватели и расположились чуть в стороне. И среди них — какая наглость — демон, вырядившийся как на праздник. Его красный сюртук и чёрные брюки резко выделялись на фоне остальных костюмов. Некстати пришла мысль, что демон похож на каплю крови в чистом голубом роднике, и у меня мурашки побежали по коже. И почему он пришёл не как велено, а именно в красном? Я бы обязательно подумала, что демон намеренно издевается над жертвой, которую сам же и убил, но Нальди с утра рассказал, что смерть Галгалеи признали несчастным случаем и что я напрасно подозревала демона. Так что демон, даже не хочу называть его имя, ни при чём. Удивительно. Ведь эта раса везде сеет смерть. Хотя жаль, что следователи были только несколько часов. Может, стоило рассказать им, что я встретила демона рано утром в день убийства недалеко от места происшествия? Демон есть демон, и ничто не исправит его гадкий нрав. Зря девушки провожают его долгими взглядами. За обольстительной наружностью скрывается гнилая… даже не душа. Просто тьма, давящая могильная тьма.
Из раздумий меня выдернул голос Урлах-тора. Он залез на специальную подставку и начал торжественную речь. После его слов «дорогие друзья, мы собрались здесь по грустному поводу», я попыталась начать тосковать по Галгалее, но не очень получалось. Ректор говорил много, долго, нудно, и приходилось прикладывать массу стараний, чтобы не отвлекаться и изо всех сил печалиться. Без движения я начала мёрзнуть на осеннем ветру, даже болеро не спасало. Усугублялись мои неприятности близостью демона, его присутствие очень нервировало. Поворачиваться было нельзя, но я украдкой посматривала на него. Он выглядел скучающим, даже рассеянным, и я расслабилась. Зря. В очередной раз когда я взглянула на него, он быстро поднял глаза, перехватил мой взгляд и подмигнул, самодовольно улыбнувшись. Меня бросило в жар. С ужасом я поняла, что и остальные мои взгляды он примечал и наверняка записал насчёт своей неотразимости. В такой ситуации, разумеется, полагалось сгореть от стыда, но я решила, что мне по статусу не положено смущаться демонов, поэтому нарочно неторопливо отвела глаза и подняла голову повыше. Пусть не воображает, что может запросто вогнать меня в краску. Во время предыдущей встречи я повела себя не лучшим образом, распереживалась, но теперь-то я стала сильнее. И увереннее. И крепче. И… Я и думать забыла, какой я стала, потому что над собравшимися, над гробом, над страдающим ректором поплыли пузыри, большие, великолепные, они переливались всеми цветами радуги и мерцали на свету. Кому в голову пришла такая идея? Это же скандал!
Один из пузырей достиг Урлах-тора, мягко качнулся и лопнул, рассыпавшись разноцветными блёстками. Я вдохнула да так и замерла, не зная, что делать: плакать или смеяться. С одной стороны, похороны совсем не подходящий повод, а с другой — ну красиво же! Может, сегодня у кого-то день рождения и это такой оригинальный подарок? Студенты заволновались, преподаватели зашептались, ректор попытался продолжить свою торжественную речь, но его голос становился всё выше и выше, пока не стал тоненьким, как у комара. Пузырь, оказывается, не только блёстками одаривал, но и менял голос.
Поднялся шум, забава мгновенно захватила внимание. Студенты уже не скрываясь хихикали, тянули руки к пузырям. Те, стоило только дотронуться, лопались, обдавая брызгами и блёстками ко всеобщей радости. Парни за моей спиной начали новыми писклявыми голосами напевать скабрёзную песенку. Откуда-то появились чёрные кошки, как две капли воды похожие на мою Иветту. Похороны рискнули затмить собой жизнерадостный праздник Весны, всё больше напоминая развесёлое гулянье.