– Я имею в виду, кто руководит службой безопасности?
– Начальник службы у нас Григорий Борисович Вайсфельд, тот еще перец. Мы его между собой называем Менеджер. Только и слышишь: сильный менеджер, слабый менеджер, успешный менеджмент, профильные активы и прочая хрень. Родственничек кого-то из совета директоров. А в замах у него бывший генерал из ГРУ Терехин Андрей Степанович, все его зовут Степаныч. Вот тот да, косит под простачка, а сам еще тот лис.
– А чем занимается твоя группа?
– Выполняем особые поручения.
– Давно работаешь в «Стали»?
– Третий год.
– Нравится?
– Платят хорошо, вот и нравится.
– Получается, ты что-то вроде аса по спецзаданиям?
– Хорош подкалывать, но наш-то шеф...
– Тебе ставил задачу Степаныч?
– Нет, сам Вайсфельд. Сказал, что ты – лох голимый, тебя надо запрессовать и привезти в багажнике. Премию обещал, десять штук евриков на всю команду.
– Ну, извини.
– Ничего, сквитаемся, если карта ляжет. Слушай, я подремлю еще маленько, а то сил нет...
– Спи.
На этот раз он проспал совсем недолго, максимум десять минут и проснулся в мерзком настроении, понимая, что наболтал много лишнего.
– Доброе утро, водички хочешь?
– Чтоб ты этой водой захлебнулся.
– А вот хамить не надо, мальчуган, я ведь и рассердиться могу. Наоборот, должен спасибо сказать, что я тебя так допрашивал. Мог ведь и по-другому.
– Ну, спасибо, благодетель.
– Обращайтесь. На вот, попей. Не бойся, ничего постороннего в воде нет. Все, что мне было надо, я уже узнал. Да пей ты, не бойся. Вот молодец. Теперь давай так, ты звонишь шефу и докладываешь о том, что случилось.
– Обойдешься.
– Последний раз предупреждаю, не хами. Или мне тебе еще чего-нибудь вкусненького скормить?
– Мне не поздоровится, если ты узнаешь его номер.
– Меня его номер не интересует. Единственное, что нужно, это чтобы вы поскорее из города слиняли и мне вас, дураков, убивать не пришлось.
– Даже так?
– Именно.
– Вижу, придется звонить.
– Да уж, придется. А хочешь, я расскажу тебе, как пройдет разговор? Ты доложишь ему, что вы прокололись, а он назовет вас мудаками и прикажет возвращаться на базу.
– И все?
– И все.
– Ладно. Найди в телефоне букву «М», набирай. Алло, это Чингиз. Мне бы Григория Борисовича... Здравствуйте. Да. Нет, мы облажались. А, понял. До свидания. Угадал, слово в слово.
– Опыт не пропьешь, – ответил я скромно. – Ладно, что-то ты у меня загостился. Сейчас я развяжу твоего подельника, и чешите отсюда по холодку. Больше постарайтесь мне на глаза не попадаться.
– Это как выйдет. Наручники сними.
– Перебьешься.
– Тогда хоть ключи отдай, – попросил Чингиз, покидая мою гостеприимную обитель вместе с шатающимся подельником.
– Потерял, никак не могу найти. Как-нибудь сам управишься.
В этом я, между нами говоря, немного сомневаюсь. Дело в том, что когда я паковал спящего Чингиза, то по врожденной вредности добавил эпоксидки в замочные отверстия, так что бедолага не сможет снять оковы до самой Москвы, как, кстати, и планировалось поступить со мной.
Злой я какой-то стал, мстительный. Наверное, это от усталости. Эх, в отпуск бы сейчас, на Амур с Зеей, а не выйдет. Не оставят меня эти ребята в покое. Только приезжать за мной, чувствую, больше никто не будет. Мне просто позвонят, причем, я даже знаю, кто. Андрей Степанович Терехин, в прошлом – сухопутный адмирал из ГРУ. Степаныч, как все называют его на новом месте работы. Бывший куратор нашей службы.
Глава 5
– Уел ты меня, старый черт, уел! Твой этот, как его, в общем, Чингиза с группой он уделал как детей малых. Даже обидно.
– Никто не пострадал?
– Он троих газом траванул, а одного просто вырубил. Сейчас уже оклемались. Да, он на Чингиза его же наручники надел и эпоксидки в замки залил. Ребята замучились их потом распиливать. Чингиз страдает – едва без пальцев не остался и вообще обидно. Шутник этот твой Скоморох.
– Он такой.
– А давай-ка, Степаныч, накатим слегка, все-таки вечер уже, имеем полное право расслабиться.
– Ну, я думаю, немного можно, – и не самый большой любитель спиртного Степаныч изобразил на лице радостное предчувствие выпивки, как тот классический товарищ офицер из анекдота, большой дока по части выпить и покурить.
– Вот и славненько, что пить будешь, конечно же, водочку?
– Водочку, – согласился Степаныч, потирая руки в предвкушении. Вообще-то он предпочитал ирландский «Айришмен» пятнадцатилетней выдержки, не менее, или уж, в крайнем случае, «Гленливет», но если уж шеф решил, что пределом его пристрастий может быть водка...