Любопытство побуждает меня бросить взгляд в переулок, из которого они выбежали, и заметить кого-то, лежащего на земле рядом с мусорным баком. Когда я подхожу ближе, я замечаю рюкзак в паре футов от меня с его содержимым, разбросанным по грязному бетону. Мужчина лежит на боку, и когда он стонет и переворачивается, я вижу его окровавленное лицо.
Мое сердце подскакивает к горлу, когда я падаю на колени.
— Джейк, – паникую я. — Это были те двое мужчин?
Он машет на меня рукой и стонет:
— Уходи. Я не хочу, чтобы ты была здесь.
— Джейк, кто это был? – Я вскрикиваю, когда он продолжает отталкивать меня.
— Уходи, Чар, – рычит он, с трудом поднимаясь на ноги.
— Джейк, у тебя идет кровь. Позволь мне вызвать скорую помощь и полицию кампуса, – я практически умоляю, но он отказывается смотреть на меня и испытывает глубокую тоску, от которой у меня по спине пробегают мурашки.
— Пожалуйста, – рявкает он, морщась, когда наклоняется, чтобы поднять свои книги и бумаги с земли. — Просто, отвали.
— Позволь мне помочь тебе, – предлагаю я, опускаясь на колени, чтобы поднять книгу.
— Нет! – шипит он и вырывает книгу у меня из рук. — Просто уходи. Я больше не хочу тебя видеть, Чар. Просто свали из моей жизни.
Его слова ранят глубоко, но мои ноги словно приклеены к земле. Это неправильно.
— Это было из-за меня? – Тихо спрашиваю я.
— Ну конечно, – ворчит он, вытирая кровь из-под носа тыльной стороной ладони. — Все всегда связано с тобой, не так ли.
— Джейк, прости меня за все, что я сделала, – тихо вскрикиваю я дрожащим голосом.
Он застегивает свою сумку и перекидывает ее через плечо, все еще отказываясь смотреть на меня.
— Забудь об этом, – бормочет он, ковыляя прочь от меня, обнимая свой правый бок.
— У тебя, наверное, сломаны ребра, – кричу я ему вслед, изо всех сил стараясь казаться полезной, когда мой мир разваливается на части.
— Какая, к черту, разница, – кричит он в ответ, повернувшись спиной, все еще ковыляя вперед, стремясь отойти от меня как можно дальше.
— Джейк, пожалуйста, позволь мне помочь тебе, – вот единственные слова, которые приходят на ум, но даже тогда этого все равно недостаточно. Все кончено.
Как только он поворачивает за поворот и скрывается из виду, он кричит:
— Ты никогда не слушала меня раньше и не слушаешь сейчас.
Он исчезает из моего поля зрения, когда я подавляю желание последовать за ним, чтобы помочь ему благополучно вернуться в свой зал. Но я знаю, что с этого момента, что бы я ни делала и ни говорила, никогда не исцелит ущерб, который я причинила. Я отказалась доверять ему и разрушила это доверие, и теперь я стою в залитом кровью переулке, наблюдая, как хороший человек уходит из моей жизни навсегда. Почему? Потому что я была слишком параноидальной.
Я жду несколько минут, чтобы он мог убежать подальше, прежде чем выхожу из переулка обратно на бульвар. И все же, когда капли дождя слегка загораются, как крошечные искорки от солнечных лучей, последнее, что он сказал мне, эхом отдается в моей голове. Что именно он имел в виду, или, может быть, я просто не прислушалась? Может быть, он просто сыт по горло и сделает все, чтобы держаться от меня подальше. Тем не менее, эти слова продолжают крутиться в голове, когда я обнаруживаю, что иду не в том направлении обратно в Кэм-Холлу.
Словно меня тянет за невидимую нить, я обнаруживаю, что направляюсь в Дом шерифа, чтобы увидеть тех самых мужчин, которые изначально превратили мою жизнь в ад, но которые оставили свои отпечатки пальцев на моем ноющем сердце и приласкали мою умирающую душу.
И даже когда я подхожу к их двери, стоя на деревянном балконе, слова Джейка все еще звучат в моей голове.
Ты никогда не слушала меня раньше и не слушаешь сейчас.
16
— Даз или Лейн здесь? – Я спрашиваю парня, который легкомысленно открывает дверь, нахмурившись. Я узнаю в нем одного из соседей по комнате, но не могу вспомнить его имени, или, может быть, мне не представили его.
Сразу же меня обдает запах несвежего одеколона, и в груди поднимается чувство облегчения оттого, что меня больше не заставляют здесь жить.
— Не-а, – отвечает он, пробегая глазами по моему длинному, пропитанному влагой плащу, блестящему от дождевой воды. Я уверена, что выгляжу ужасно, и автоматически провожу рукой по влажным волосам. Мне не нужно видеть свое отражение, чтобы знать, что они вьющиеся, потому что они вьются, когда мокрые, и вьются, когда жарко, и кошмар на стероидах, когда они одновременно горячие и влажные. Чертовски раздражающие волосы.
— Хорошо, спасибо, – отвечаю я, удивляясь, почему у меня возникло побуждение проделать весь этот путь впустую. Если они не отвечают на мои сообщения, то очевидно, что они заняты и вряд ли дома. Это пустая трата времени.
Чувствуя уныние, я поворачиваюсь спиной, когда дверь за мной закрывается, и мой взгляд прослеживает линию дороги в направлении, в котором я должна была идти. И все же мои ноги отказываются сдвинуться с места.
Присев на противоположной стороне дороги, в пяти домах от их братства, я замечаю темно-синий седан и продолжаю смотреть на него, чтобы убедиться, что это тот же автомобиль. Наконец, мои ноги отрываются от деревянного балкона, и я спускаюсь на тротуар, по горячим следам преследуя автомобиль. Когда я нахожусь всего в нескольких футах от него, я понимаю, что это не та машина, так как синий цвет немного отличается, а форма этой модели указывает на то, что она более современная.
Я продолжаю идти по дороге в сторону Кэм-Холла в нескольких кварталах отсюда, пока черный внедорожник не останавливается прямо рядом со мной.
— Эй! – зовет кто-то, и я выныриваю из своего бреда и смотрю через окно внедорожника на это красивое лицо. Ройс Хантсмен. Это было не так давно, когда я редко видела этого парня, теперь я, кажется, сталкиваюсь с ним постоянно.
Он откидывает пальцами свои мокрые волосы цвета воронова крыла, прикусывает нижнюю губу и говорит:
— Кот прикусил свой же язык?
— Привет, – вздыхаю я, чувствуя раздражение из-за вынужденного свидания, на которое я должна пойти с ним сегодня вечером. — Я просто зашла повидаться с Лейни и Дазом, но их нет дома.
— Садись, – заявляет он, указывая большим пальцем на сиденье рядом с собой.
— Нет, я в порядке. Я иду домой и мне нужно подышать свежим воздухом, – объясняю я.
— Ты весь день гуляла под дождем? – спрашивает он, наклоняясь к пассажирской дверце, чтобы открыть ее.
— Нет. Я имею в виду, вроде того, – отвечаю я, совершенно без энтузиазма.
— Садись, я отвезу тебя обратно в Дом Шерифа и приготовлю горячий шоколад, чтобы согреться, – предлагает он, и я наклоняю голову набок, как будто ослышалась.