— Итак, мы ищем мужчину со светлыми волосами? – Лейн заявляет, взглянув на обратную сторону конверта, потому что волосы мальчика почти как снег, и это единственная зацепка, которая у нас есть.
— Мужчина со светлыми волосами, хотя он, возможно, перерос свои светлые волосы и потемнел, или он мог быть лысым, – добавляю я, понимая, что это делает это почти невозможным, потому что мальчик такой молодой, с милыми пухлыми щечками, кто знает, как он выглядит сейчас. И все же, чем больше я смотрю на мальчика, тем больше он кажется мне знакомым.
— Нам нужно больше, чем это, Чар, – заявляет он, постукивая пальцем по лицу Алана Лонгмайра. — Если есть одна фотография, то должны быть и другие, и мы знаем, что этот подонок любит свои камеры.
— Мне нужно спросить маму, откуда она это взяла, – говорю я, поднимаясь с барного стула, игнорируя тошноту в животе при виде лица этого мужчины на фотографии, и торопливо шагаю по мраморному полу.
— Спроси ее позже, Чар. Сначала сядь и съешь что-нибудь, - утверждает Лейн. – Черт возьми, ты умрешь с голоду.
— Я ненадолго, клянусь, – говорю я ему, мчась по заднему коридору, останавливаясь, чтобы проверить оранжерею и окружающий сад снаружи, прежде чем открыть окно ранчо, чтобы выйти. Я предполагаю, что она все еще у бассейна, и когда я спускаюсь в сад роз, в воздухе разносится чарующая классическая музыка.
Они сидят у бассейна в шезлонгах, а между ними маленький стеклянный столик, на котором стоят два бокала белого вина, тарелка с сельдереем и морковными палочками и маленькая миска со сливочным соусом.
— Лотти, дорогая, – зовет моя мама, когда я подхожу, и опускает солнцезащитные очки, чтобы рассмотреть меня при естественном освещении. — Ты нашла конверт? Также скажи Ройсу, потому что он тоже искал.
— Да, я нашла это. Спасибо, – отвечаю я, стоя над ними, игнорируя взгляд Роберта, проникающий в мой череп. — Когда здесь был Ройс, ищущий это?
Она преувеличенно вздыхает, кладя изящную руку на свою бледную грудь.
— Некоторое время назад. Сейчас я не могу вспомнить. Искал сына Алана, да, именно так. Извини, - она застенчиво хихикает, – искал не его сына, а то, кто его сын. Очевидно, он не стал бы искать своего сына здесь. Как глупо с моей стороны.
И снова она говорит на своем уникальном абстрактном языке, на котором даже мне приходится сильно концентрироваться, чтобы понять, что она произносит.
Прерывая ее невнятное и застенчивое хихиканье, чувствуя себя глупо перед Робертом, я выпаливаю:
— Но, мам, не могла бы ты сказать мне, где ты это нашла?
— О, – она снова надвигает солнцезащитные очки на глаза и смотрит в чистое голубое небо, — в коробке с вещами Алана.
Все мое тело леденеет.
— У тебя есть коробка с вещами Алана? Я думала, ты избавилась от всего, когда продала дом?
С ее губ слетает очередной шквал смущенного хихиканья, и я смотрю на Роберта, который внимательно наблюдает за мной.
— Я сделала это. Ну… по крайней мере, я думала, что сделала. Там была коробка с его вещами, которые оказались среди моих вещей. Распространенная ошибка, уверяю тебя.
— Где она? – Я спрашиваю ее напрямую и чертовски надеюсь, что она не станет тянуть с ответом.
Прежде чем мама успевает ответить, Роберт вмешивается:
— О чем ты думаешь, Шарлотта? – его голос становится суровым с ноткой теплоты.
— Я могу ошибаться, но я думаю, что сын Алана может быть шантажистом, – объясняю я, затаив дыхание, из-за того, что мое беспокойство достигло небывало высокого уровня. Мне нужно как можно скорее найти эту коробку с содержимым Алана.
Возникает секундное колебание, прежде чем Роберт резко выпрямляется в своем шезлонге.
— Я покажу тебе. Это в подвале.
— О чем вы двое говорите? – Мама хихикает, потянувшись за бокалом вина. — Что это за история с шантажистом?
Роберт нежно берет ее за руку и нежно целует ладонь, прежде чем сказать:
— Я ненадолго, дорогая. Оставайся здесь и не забудь что-нибудь съесть, пока пьешь.
Когда мы уходим от нее, она кричит:
— Там была только одна фотография, – затем наступает пауза, прежде чем она бормочет: — Которую я все равно смогла найти.
— Посмотреть не повредит, – кричу я в ответ, пытаясь не отставать от Роберта, когда он шагает вперед с решительным выражением лица. Мы входим в дом через французские двери, которые ведут на кухню, а Лейн настороженно наблюдает за нами, расправляясь с сэндвичем.
— Что происходит? – он спрашивает меня.
— Мы направляемся в подвал, – сообщаю я ему, а затем одними губами говорю: «Пожалуйста, иди с нами». Роберт слишком напряжен, чтобы я могла справиться сама, мне нужен кто-то, кому я доверяю, чтобы облегчить нагрузку.
Он вытирает рот тыльной стороной ладони и следует за мной по коридору, а затем врезается мне в спину, когда я внезапно останавливаюсь.
— Куда он пошел? – Я тяжело дышу, почти паникую. — Роберт только что был здесь. Куда он пошел?
— В подвал, – уверяет меня Лейн, указывая на дверь рядом с главной ванной, которую я всегда считала ничем иным, как встроенным шкафом, уставленным полками с полотенцами и простынями. Я уже пробиралась сюда и не помню, чтобы когда-либо находила доступ в подвал.
Лейн кладет руку на одну из полок и открывает весь блок целиком.
— Потайная дверь, – выдыхаю я, — почему я об этом не подумала?
Лестница ведет вниз, в тускло освещенное, пыльное помещение размером с три спальни с двуспальными кроватями. Сразу же мы замечаем Роберта, который, опустив голову, роется в коробке, стоящей на старом бильярдном столе с рваным фетром.
Эта темноволосая головка бросает на нас быстрый взгляд, прежде чем перевернуть коробку вверх дном на бильярдном столе.
— Взгляните, – предлагает он и подходит к стене, чтобы включить другой свет, но он не работает, так что нам приходится рыться в бумагах и хламе в полуосвещенном помещении.
— Что вообще искала мама, когда пришла сюда? – Я прошу Роберта попытаться собрать все это воедино.
— Твои детские фотографии, – отвечает он без колебаний.
— Почему? – Спрашиваю я, хватая книгу и открывая ее, чтобы обнаружить, что это один из ежедневников встреч Алана.
— Потому что она твоя мать, – ровно отвечает он. — Мамам не нужна причина, чтобы смотреть на детские фотографии своих детей.
— Достаточно справедливо, – я ретируюсь и переступаю через кучу коробок, чтобы встать под единственной работающей лампой и начать листать дневник встреч. К сожалению, я нахожу только встречи. Я не уверена, чего именно я ожидала, возможно, странного закодированного языка, указывающего на какое-то тайное культовое общение.
Я возвращаюсь к бильярдному столу, где Лейн и Роберт просматривают папки и документы с глубокими хмурыми выражениями на их красивых лицах, и беру стопку бумаг. Роберт проявляет интерес к ежедневнику назначений и начинает листать страницы, в то время как я сажусь на стопку коробок, чтобы просмотреть множество листов бумаги в моих руках. Я предполагаю, что юристам необходимо иметь бумажный след по каждому делу как воспоминание о его домашнем кабинете, уставленном полками с переплетами для колец, и, конечно же, там был запертый шкаф.