Естественно, что мигранты вызывали ненависть, сочетавшуюся с презрением и ощущением собственного превосходства. В условиях СССР эту ненависть приходилось подавлять, но от этого она не только не исчезала, но становилась ещё ожесточённей. В Эстонии почти открыто распевали песню, в переводе звучащую приблизительно так: «Убирайтесь, убирайтесь из нашей страны те, кто ест эстонский хлеб, но не говорит по-эстонски» [Misiūnas, Taagepera 1993, p. 715].
А. Ливен пишет: «Я видел эстонцев, обычно таких спокойных, которые буквально тряслись от ненависти, когда говорили о "азиатских, монгольских варварах", которые поселились среди них, и об их грязных привычках»8. Эта ненависть и презрение воспринимались буквально с молоком матери. А. Ливен сам слышал, как матери ругали и стыдили своих детей: «Ты кушаешь, как русский» и «Ты ведешь себя, как русский» [Lieven 1993, р. 185—186]. Эстонский эмигрант американский исследователь Т. Пармит пишет: «...эти мигранты стали символизировать московское правление в Эстонии. ...Русские стали мишенью бесчисленных этнических шуток. Практически всё плохое в Советской Эстонии определяется местными уроженцами как vene vark, или "русское дело"» [Panning 1978, р. 56]. В Латвии и Литве отношение было приблизительно таким же, может быть, в Литве, где русских было меньше и угроза от них так не ощущалась, чуть получше.
Как только исчез или даже ослаб страх и появилась надежда на свободу и национальное спасение, ненависть и презрение стали выплескиваться наружу в балтийской публицистике и в разных, иногда совершенно гротескных, высказываниях балтийских политиков. Крупный и вполне «респектабельный» политик Эстонии, один из создателей НФЭ Тийт Маде мог сказать в 1988 г.: «Редко можно встретить приятного, дружелюбного и добродушного русского. Их почти нет... Агрессивность, необходимость показать силу и выдавание чужих успехов за свои... Даже в любви проявляются агрессивность, насилие. После изнасилования женщины приходят любовь и наслаждение... Русские должны почувствовать, что империя распадается. Надо, чтобы они испытали потрясение и поняли, что не являются центром земли» [Советская Эстония 1989, с. 3]. В публицистике балтийских народов в этот период общим местом были обвинения русских «мигрантов», в образе которых причудливо сочетались два плохо вяжущихся друг с другом, но одинаково неприятных аспекта («люмпены» и господа-колонизаторы), в общей некультурности, пренебрежении культурами и традициями балтийских народов, нежелании учить балтийские языки и т. д. И, как это часто бывает, эмоционально окрашенные стереотипы массового сознания легко проникали в научную литературу. Например, Р. Мисиюнас и Р. Таагепера пишут, что «...мигранты представляли собой чуждый класс колониальных господ, не способных и не желающих интегрироваться в национальные балтийские языки и культуру» [Misiūnas, Taagepera 1993, p. 129].
Ненависть балтийских народов к русским абсолютно естественна и осуждать её так же бессмысленно, как осуждать ненависть к немцам, которую испытывали русские после войны. Но, как любая ненависть, вообще, как любое сильное чувство, она искажает восприятие, не даёт увидеть других, не соответствующих этой ненависти, черт ненавистного объекта. Как мы постараемся показать, реальность была неизмеримо сложнее, и отношение русских к балтийским народам отнюдь не укладывается в упрощённую картину, существовавшую в балтийском массовом сознании и в балтийской перестроечной публицистике.
В отношении русских к балтийским народам, естественно, присутствовал комплекс чувств и идей «освободителей—завоевателей» («мы их спасли от немцев, что бы было с ними без нас») и «главного» народа СССР, «старшего брата». Присутствовала и та «бесчувственность», с которой громадный народ, национальному существованию которого ничего не угрожает, склонен воспринимать национальные чувства маленьких народов, чьё существование находится под угрозой9. Присутствовали и негативные чувства, вызванные балтийской враждебностью и отчуждённостью и отчасти компенсирующие то ощущение русскими балтийского превосходства, о котором мы скажем ниже (все русские слышали, что «они помогали немцам», говорилось даже, что балтийские народы в душе — фашисты и что в Балтии празднуют день рождения Гитлера). Но при этом есть очень много относящихся даже к советской эпохе данных, которые говорят о громадной привлекательности для русских балтийских культур, балтийских «стилей жизни» и стремлении значительного числа русских интегрироваться в балтийские общества, если не просто ассимилироваться10.