И тут он каким-то загадочным и почти заговорщическим тоном поведал, что на протяжении своей жизни, помимо сугубо профессиональной деятельности, связанной с космической биологией и медициной, очень интересовался фантастической литературой на темы полётов в космос и собирал по мере возможности эти произведения.
– Нет-нет, речь идёт не только и скорее даже совсем не о современной фантастике, – прервал он меня, когда я попытался подхватить разговор, вспомнив любимых мною Уэллса, Брэдбери, Лема, Стругацких, – я имею в виду фантастические произведения, написанные в самые разные периоды человеческой истории, в том числе и очень древние. Такие, например, как «О лике видимом на диске Луны» греческого философа Плутарха или «Икароменипп» сирийского писателя Лукиана, созданные ими в начале первого тысячелетия. Ну, и другие, появившиеся до и после этих. Но главное в них то, что эти произведения, поначалу наивно фантастические, потом фантастические и, наконец, научно-фантастические, подготовили научную мысль, а в итоге – и реальный полёт человека в космос.
И он начал выкладывать передо мной явно заранее извлечённые из стеллажей с бумагами и книгами к нашей встрече оригиналы и ксерокопии, распечатанные из Интернета тексты практически неизвестных для меня авторов разных времён.
– Было бы очень важно написать об этом какой-то обзорный очерк, чтобы люди узнали об огромной и разнообразной мыслительной работе, которую проделали писатели разных стран и времён для того, чтобы человечество в определенный момент своей истории вышло в космос, – перешёл он к главной части своего предложения, – но я чувствую, что не смогу этого сделать. Не получится у меня… А вот у вас, я читал вашу книгу, несомненно, получится. Так, может быть, если вам интересно, мы сделали бы это вместе?
Больше всего мне запомнилось и понравилось в том разговоре именно это деликатное «…если вам интересно». Он не просил, не завлекал чем-либо, не давил своим авторитетом и не интриговал, а ненавязчиво увлекал меня и пытался заинтересовать тем, чем определённо болел и был озабочен долгое время. Тем, что, очевидно, считал очень важным и чем очень хотел поделиться со всеми людьми, но не знал точно, как это лучше сделать. Вместе с текстами возникла загадочная красная коробочка из-под фотобумаги «BASF», явленная передо мной с какой-то особой благоговейностью и любовью, на которой рукой Газенко было написано «Космонавтика и научная фантастика». Боже, что это была за коробочка! О ней следует сказать особо.
Как старый добрый волшебник, он стал извлекать оттуда волшебные вещи. Первой появилась с научной педантичностью и аккуратностью – в цвете нарисованная таблица эпох развития человечества с обозначенными на ней узловыми событиями и именами мыслителей, учёных, писателей. Нашествие монголов и бубонная чума, малый ледниковый период и падение Константинополя, Аристотель и Бэкон, Данте и Леонардо, Коперник и Ньютон, Лютер и Циолковский, Эйнштейн и Фридман. Следом – столь же скрупулезно и красочно выполненная таблица под названием Динамика числа авторов Н.Ф., в которой был построен график изменения динамики произведений научной фантастики за все времена: от античности до конца XХ века, усреднённый за период в 20 лет. Далее шли две программные цитаты, крупно начертанные на отдельных листах. Первыми были слова Циолковского: «Сначала неизбежно идут: мысль, фантазия, сказка. За ними следует научный расчёт. И уже в конце концов исполнение венчает мысль». Вслед за ними шла цитата из Брэдбери: «Фантазия – это мечта, а мечта – это сильнейший стимул. Именно поэтому люди сумели овладеть огнём, создать орудия труда и начертать петроглифы. Фантастика – это эстетика будущего, ощущение и предвосхищение будущего». Также передо мной оказалась схема взаимоотношения литературных жанров и схема появления различных литературных произведений древности от Гомера до Лукиана, озаглавленная цитатой из «Одиссеи» Гомера «Жажда вечная неба коснуться». Затем – не менее наглядные и подробные характеристики отдельных писателей с разбором их произведений на фантастические космические темы: Плутарха из Херонеи и Лукиана из Самосаты, француза де Бержерака и англичанина Годвина, немца Кеплера и русских писателей Левшина, Богданова, Циолковского. Отдельные листы были посвящены хронологии становления научной фантастики: от американца Эдгара По и француза Жюля Верна до англичанина Герберта Уэллса и русского Александра Богданова. Особо глубокого разбора на нескольких листах в коробочке Газенко удостоился Константин Циолковский и его главное фантастическое произведение «Вне Земли». Присутствовали в ней и более близкие к современности фантасты – американцы Эдгар Берроуз, Мак Рейнолдс и Карл Саган – оттисками обложек их книг. Причём все эти цветные иллюстрации выполнены были не на бумаге, а на плотной прозрачной кальке, под которую подкладывался чистый белый лист.