— Привет, любовь моя, — прошептал я, когда она уютно устроилась на моих руках и положила голову мне на грудь.
Мы вместе вернулись в мою спальню, легли в кровать, и через несколько минут она уже крепко спала — свернувшись калачиком у меня под боком, Тэлон мирно посапывала. Именно в этот момент я вспомнил, что сейчас не имею права падать духом и опускать руки. Вспомнил, почему не имею права скатываться в бездну одиночества. Потому что я не один. У меня был самый прекрасный стимул жить дальше. Тэлон была моим спасением, и я поклялся, что буду ей не просто отцом, а настоящим отцом. Просто отцом может быть любой человек. А для роли настоящего отца нужен настоящий мужчина. И я должен стать им ради дочери.
Пока Тэлон, сжимая в кулачках мою футболку, смотрела сны, дарящие ей покой, я позволил себе тоже немного отдохнуть.
Поразительно, на что способна любовь.
Поразительно, что мое сердце ощущается полностью разбитым и одновременно таким наполненным.
В ту ночь смешались мои самые страшные кошмары и самые прекрасные сны, а я лишь крепче прижимал к себе дочь как напоминание о том, зачем должен проснуться завтра утром — прямо как солнце.
На следующей неделе Джейн перевезла свои вещи. Она чувствовала себя вполне комфортно в доме, который не питал к ней никакой любви. Джейн вела себя так, словно прекрасно знала, что делает, но каждый раз, когда она брала Тэлон на руки, у меня внутри все сжималось.
— Грэм, я надеюсь, мы поужинаем втроем? — сказала она, распаковывая чемоданы в моей спальне. Я даже не потрудился сказать ей, чтобы она не планировала спать со мной в одной комнате. Все равно я уйду спать в детскую, рядом с дочерью. — Возможно, нам стоит начать воссоединение.
— Нет.
Она удивленно подняла голову.
— Что?
— Я сказал «нет».
— Грэхем…
— Хочу кое-что прояснить для тебя, Джейн. Я терплю здесь тебя не по своей воле. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты можешь жить в моем доме, можешь обнимать мою дочь, но пойми раз и навсегда: я не хочу тебя и никогда не захочу. — Нахмурив брови, я сжал кулаки. — Я выбрал ее. Я выбрал свою дочь. И я буду выбирать ее каждую секунду каждого дня до конца своей жизни, потому что она ВСЕ для меня. Так что перестань строить иллюзии о том, что нас когда-нибудь ждет долгая и счастливая жизнь. Ты не будешь последней фразой моей книги. Ты не станешь последним словом моего романа. Ты всего лишь глава, которую мне очень хочется стереть.
Я развернулся и вышел, оставив ее, растерянную и ошеломленную, стоять в моей спальне. Но мне было все равно. Каждое отпущенное мне мгновение я собираюсь посвятить своей дочери.
Однажды Люси сможет вернуться к нам. Потому что только она может быть последним словом моего романа.
— Тебе здесь нечего делать, — сказала Мари, когда я вошел в «Сады Моне».
Сняв шляпу, я кивнул:
— Знаю.
Она расправила плечи и переступила с ноги на ногу.
— Тебе на самом деле лучше уйти. В твоем присутствии я чувствую себя некомфортно.
Я снова кивнул.
— Я все понимаю. — Однако не сдвинулся с места, потому что иногда самое большое проявление смелости — это остаться. — Он любит тебя?
— Прошу прощения?
Я прижал шляпу к груди.
— Я спросил, любит ли он тебя? И любишь ли ты его?
— Послушай…
— Неужели он способен заставить тебя хохотать, запрокинув голову? Сколько существует шуток, понятных только вам двоим? Он пытается изменить, переделать тебя или вдохновляет, вселяет уверенность? Ты полностью устраиваешь его? А ты чувствуешь, что он достоин тебя? Или, может, ты лежишь рядом с ним в постели и гадаешь, почему по-прежнему находишься там? — Я сделал паузу. — Ты скучаешь по ней? Ведь именно ей удавалось заставлять тебя хохотать, запрокинув голову. А сколько было шуток, понятных только вам двоим? Разве она пыталась переделать тебя? Или, вдохновляя, вселяла в тебя уверенность? Ее ты полностью устраивала, не так ли? Рядом с ней ты чувствовала себя достойной? А сама она была достаточно хороша для тебя? Быть может, иногда, лежа в кровати, ты задаешься вопросом, почему она вдруг ушла?
Под натиском моих вопросов миниатюрная фигурка Мари вдруг задрожала. Она приоткрыла рот, но с ее губ не слетело ни слова.
Поэтому я продолжил:
— Оставаться с тем, с кем тебе не суждено быть вместе, просто из страха одиночества… Оно того не стоит. Поверь, оставаясь с ним, ты будешь чувствовать себя даже более одинокой, чем без него. Любовь не заставляет от чего-то отказываться. Любовь не душит, не подавляет. Любовь заставляет весь мир расцветать. Она научила меня этому. Она раскрыла для меня силу любви. И, я уверен, тебя она научила тому же.
— Грэм, — тихо произнесла Мари, и слезы покатились по ее щекам.
— Я никогда не любил вашу старшую сестру. Моя душа и сердце много лет назад впали в оцепенение, а Джейн была просто одним из проявлений этого оцепенения. Она тоже никогда не любила меня. Но Люсиль… Она — мой мир. Она дала мне все, в чем я так нуждался. Гораздо больше, чем я заслуживаю. Знаю, ты можешь этого не понять, но я готов сражаться за ее сердце не на жизнь, а на смерть, лишь бы она снова обрела желание улыбаться. Так что сейчас я пришел в твой магазин, Мари, и спрашиваю, любишь ли ты его. Если без него ты не представляешь себе любовь — оставайся с ним. Если он — твоя Люсиль, то ни на секунду не разлучайся с ним. Но если это не так… если хоть в одном уголке твоей души есть сомнение в том, что он единственный, — беги. Мне нужно, чтобы ты сбежала к своей сестре. Мне нужно, чтобы ты вместе со мной отвоевала единственного человека, который был всегда рядом, хотя к этому никто не обязывал. В данный момент я не могу быть с ней. Но она сейчас с разбитым сердцем где-то на другом конце света. Так что я, придя к тебе, вышел на бой за ее сердце. Я пришел умолять тебя сделать выбор в ее пользу. Она очень нуждается в тебе, Мари, и, смею предположить, твое сердце также нуждается в ней.
— Я… — Теряя самообладание, Мари прижала ладони ко рту. — Я такого ей наговорила… я так отвратительно поступила с ней…
— Все в порядке.
— Нет, не в порядке, — сказала она, качая головой. — Она была лучшей моей подругой, а я растоптала ее чувства. Я оттолкнула ее. Я предпочла их самому близкому человеку.
— Ты совершила ошибку.
— Это был мой выбор. Она никогда меня не простит.
Я поморщился.
— Мари, мы ведь говорим о Люсиль. Прощение — ее второе «я». Мне известно, где она сейчас находится. Я помогу тебе добраться туда, и ты сделаешь все возможное, чтобы вернуть свою лучшую подругу. Обо всех деталях я позабочусь. Все, что тебе нужно сделать, — это убежать.
Глава 33
Люси
Сады Моне в Живерни превзошли все мои ожидания. Я проводила время, каждый день наслаждаясь прогулками по их обширной территории, вдыхая ароматы цветов и осматривая достопримечательности. В этих садах я почувствовала, что почти стала сама собой. Окружая меня своей красотой, они напоминали мне о глазах Тэлон, о полуулыбке Грэма, о доме.
Я бродила по вымощенным камнем дорожкам, улыбалась прохожим, которые тоже наслаждались прогулкой по садам, и частенько задавалась вопросами: откуда они приехали? Что привело их сюда? Почему в данный момент жизни они оказались именно здесь? Какова их история? Они когда-нибудь любили? Была ли их любовь всепоглощающей? Вдруг кто-то из них тоже был вынужден уйти?
— Стручок.
От прозвучавшего слова у меня сдавило грудь. А этот голос…
Я обернулась, и сердце мое замерло при виде стоящей передо мной Мари. Мне хотелось подойти ближе, но ноги не слушались. Тело словно окаменело. Я застыла на месте. Мари тоже не двигалась.
— Я… — начала она, и ее голос дрогнул. Крепко прижав к груди большой конверт, она попыталась еще раз: — Он сказал мне, что ты будешь здесь. Он сказал, что ты приходишь сюда каждый день. Я просто не знала точно, в котором часу.