— Извините, вообще-то мы закры…
Я даже не смогла закончить фразу, при виде того, кто стоял в дверях с букетом роз.
— Паркер… — выдохнула Мари, и едва не лишилась сил, всего лишь произнеся его имя. Тело ее физически отреагировало на его присутствие: плечи поникли, колени подогнулись. — Ч-ч-что ты здесь делаешь? — Ее голос очень некстати дрогнул, выдавая эффект, который на нее произвело появление Паркера. Эффект, которого он, скорее всего, и добивался.
— Я… — Он нервно усмехнулся и посмотрел на цветы. — Наверное, глупо приходить с букетом в цветочный магазин, да?
— Что ты здесь делаешь, Паркер? — спросила я, и мой голос прозвучал гораздо строже, чем у сестры. Скрестив руки на груди, я ни на секунду не отводила от него взгляда.
— Я тоже рад тебя видеть, Люси, — сказал он. — Но все же хотел бы поговорить минутку со своей женой.
— У тебя больше нет жены, — сказала я ему. С каждым его шагом в сторону Мари я все больше ощетинивалась. — Ты потерял ее, когда много лет назад собрал все свое барахло и сбежал.
— Ладно, ладно. Все правильно. Я это заслужил, — ответил он.
Мари что-то пробубнила себе под нос, и Паркер выгнул бровь:
— Ты что-то сказала?
— Я сказала, что ты не заслуживаешь даже куска дерьма! — рявкнула Мари, повышая все еще дрожащий голос.
Моя сестра не из тех, кто выражается, поэтому, когда последнее слово слетело с ее языка, я поняла, что она действительно на взводе.
— Мари, — начал Паркер.
Она повернулась к нему спиной, но он продолжал говорить:
— Несколько недель назад было ровно семь лет.
Мари не повернулась, но я наблюдала за реакцией ее тела.
Держись, сестренка.
— Знаю, я облажался. Знаю, что появиться после всего этого здесь, с этими гребаными цветами — это полный отстой, но я скучаю по тебе.
Ее тело задрожало.
— Я скучаю по нам. Да, я идиот. Я совершил много дерьмовых ошибок. Мари, я не прошу тебя сегодня же принять меня обратно. Я не прошу, чтобы ты полюбила меня. Я просто парень, который стоит перед девушкой и умоляет ее выпить со мной по чашечке кофе.
— О, Боже, — простонала я.
— Что? — спросил Паркер, оскорбленный моим раздраженным тоном.
— Ты украл эту фразу из «Ноттинг-Хилл».
— Не совсем так! Там Джулия Робертс просила Хью Гранта полюбить ее. Я же просто прошу о чашечке кофе, — оправдывался Паркер.
Я уже устала закатывать глаза.
— Без разницы. Уходи.
— Не обижайся, Люси, но я пришел сюда не ради тебя. Я пришел к Мари, и она не сказала мне…
— Уходи, — сказала Мари и повернулась к нему лицом. Ее голос вновь обрел силу. Она стояла, расправив плечи, непоколебимая, как вековой дуб.
— Мари…
Он шагнул к ней, но она вытянула перед собой руки, останавливая его.
— Я сказала уходи, Паркер. Нам не о чем говорить. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Просто уходи.
Помедлив пару секунд, он положил букет на прилавок и вышел. Как только за ним закрылась дверь, Мари выдохнула, а я поспешила в кладовку.
— Что ты хочешь делать? — окликнула она меня.
— Достать веточку шалфея, — крикнула я в ответ. Когда мы были детьми, мама всегда держала в доме веточку шалфея, которую сжигала, если возникала какая-нибудь ссора. Она всегда говорила, что ссоры наполняют пространство негативной энергией, и лучше сразу его очистить. В энергии Паркера нет ничего положительного, и я не впущу ни капли его негатива в нашу жизнь. — Не сегодня, Сатана. — Я подожгла веточку шалфея и пошла по магазину, размахивая ею.
— Кстати о Сатане, — заметила Мари, поднимая кверху мой звонящий мобильник.
Я протянула руку, чтобы взять его, и увидела на экране имя Грэма. Передав тлеющий шалфей сестре, я осторожно ответила:
— Алло?
— Кресло не работает.
— Что?
— Я говорю, что кресло не работает. Ты сказала, что ей понравилось кресло-качалка и что благодаря ему тебе удалось уложить ее спать, но это не сработало. Я пытался все утро, а она все равно не спит. Она почти не ест и… — На мгновение он замолчал, а потом тихо сказал: — Возвращайся.
— Прошу прощения? — От удивления я даже присела на прилавок. — Ты вроде как выставил меня из своего дома.
— Знаю.
— Знаешь? И это все, что ты можешь сказать?
— Послушай, если ты не хочешь приехать помочь — прекрасно! Я не нуждаюсь в тебе!
— Нуждаешься. Именно поэтому и позвонил. — Я прикусила нижнюю губу и закрыла глаза. — Буду через двадцать минут.
— Хорошо.
Опять же, никакого тебе «спасибо».
— Люсиль?
— Да?
— Давай через пятнадцать.