— Она прекрасна, — сказал Грэм, подойдя ко мне с Тэлон на руках.
— Правда?
Он кивнул.
— Такая же, как ее дочь.
Я улыбнулась.
— И ее внучка.
Сунув руку в карман пиджака, он вытащил пачку лакричных конфет. У меня закололо сердце.
— Ты купил их в том магазине?
— Я просто хотел сделать что-то хорошее для тебя.
— У тебя получилось, — сказала я, потрясенная его вниманием и добротой. — Сегодня очень хороший день.
Пока мы сидели рядом — смотрели, дышали, жили — Грэм достал телефон и включил песню «Воспрянь» Андры Дэй.
— Ты сказала, что эта песня ей понравилась бы.
И я снова расплакалась.
Все было так прекрасно.
— Мы ведь друзья, Люсиль? — спросил Грэм.
Я повернулась к нему. Сердце мое сжалось.
— Да.
— Тогда можно открыть тебе один секрет?
— Конечно. Все, что угодно.
— Но после того, как я скажу это, нужно, чтобы ты сделала вид, будто я никогда этого не говорил, хорошо? Просто если я сейчас не скажу, то, боюсь, это чувство будет только расти и мешать моей голове еще сильнее, чем сейчас. Но после этого мне нужно, чтобы ты притворилась, будто я ничего такого никогда не говорил. Мне нужно, чтобы после этого ты снова стала моим другом, потому что дружба с тобой идет мне на пользу. Ты помогаешь мне стать лучше.
— Грэм…
Он отвернулся, чтобы уложить заснувшую Тэлон в автокресло.
— Подожди. Просто сначала скажи мне: ты чувствуешь что-нибудь? Что-то большее, нежели дружбу, когда мы делаем так? — И он взял меня за руку.
Волнение.
Грэм придвинулся ко мне. Наши тела еще никогда не находились так близко друг к другу.
— Ты чувствуешь что-нибудь, когда я делаю так? — прошептал он и осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони к моей щеке. Я закрыла глаза.
Озноб.
Грэм почти вплотную придвинулся ко мне — я чувствовала на своих губах его дыхание. Мы дышали одним воздухом. Его выдох становился моим вдохом. Я не открывала глаза, чтобы не видеть его губ. Я не открывала глаза, чтобы чувствовать его близость. Я не открывала глаза, чтобы сохранить способность дышать.
— Ты чувствуешь что-нибудь, когда мы так близко? — тихо спросил он.
Возбуждение.
Я открыла глаза и моргнула.
— Да.
Грэм вздохнул с облегчением, его тело расслабилось. Он достал из заднего кармана брюк два сложенных листка.
— Вчера я составил два списка, — сказал он мне. — Я весь день просидел за рабочим столом, перечисляя все причины, по которым не должен чувствовать к тебе того, что чувствую. Получился длинный список. Он подробный, в нем по пунктам разобрана каждая причина, почему то, что есть между нами — чем бы это ни было — плохая идея.
— Я все поняла, Грэм. Ты не должен давать объяснений. Я знаю, мы не можем…
— Нет, просто подожди. Вот еще один список. Он короче. Намного короче! Но в этом списке я старался не руководствоваться логикой. Я пытался быть немного похожим на тебя.
— На меня? Как это?
— Я пытался чувствовать. Представлял себе, каково это — быть счастливым. И я думаю, что ты — олицетворение счастья. — Его темные глаза встретились с моими, и он откашлялся. — Во втором списке я пытался перечислить то, что доставляет мне радость в жизни — за исключением Тэлон, естественно! Список получился по-настоящему коротким, всего пара пунктов. И, как ни странно, в начале этого списка ты, и в конце его тоже ты.
Сердце бешено колотилось в груди, а мысли с каждой секундой неслись все быстрее и быстрее.
— Я и я? — спросила я, ощущая тепло его близкого тела, чувствуя, как слова Грэма касаются моей кожи и проникают сквозь нее глубоко в душу.
Пальцами он медленно скользнул по моей шее.
— Ты и ты.
— Но…
Лира.
— Мы не можем.
Он кивнул.
— Я знаю. Вот почему, когда я сделаю тебе последнее признание, мне нужно, чтобы ты …чтобы все снова выглядело так, будто мы только друзья. Мне нужно, чтобы ты забыла все сказанное сегодня вечером. Но сначала я должен произнести это.
— Что произнести, Грэм?
Он медленно отстранился, лишая меня тепла своего тела. Отвернувшись, Грэм устремил взгляд на мигающее огоньками дерево. А я пристально следила за медленными движениями его губ, которые произнесли: