На кухню зашла уставшая невысокая брюнетка с короткой стрижкой. На ней был брючный костюм, а в руках небольшой кейс. Высокий крупный мужчина с суровой внешностью, ее водитель, шел следом.
-Марк, зайди в мою гардеробную и принеси красный лаковый чемодан.
-Да, Ирина Александровна.
Мать включила свет, и я зажмурила глаза.
- Черт побери, София! Ты почему не в кровати?
Я сидела за барной стойкой, положив руки на голову. Передо мной лежал планшет с моим расписанием на этот месяц. Я хотела освободить себе последнюю субботу февраля, так как у Лизки был день рождения.
-Сколько языков ты сейчас изучаешь?
-Три.
Мама заглянула в мой планшет.
-Немецкий и французский сократи в три раза.
Зная свою маму, я сомневалась, что она решила мне уменьшить нагрузку.
-А что на их место? Можно убрать скорочтение, все равно мне уже смысла нет туда ходить.
-Китайский. Я поговорю с преподавателем языковой школы, чтобы тебя ускоренно подготовили к нашей поездке. В июле мы вылетаем в Китай на месяц.
Я не удержалась и присвистнула, чем вызвала недовольный взгляд. И тут же расстроилась. Когда моя мама говорит, что нужно учить новый язык, этот означает только одно – у нее новый любовник. Когда у нее был роман с англичанином, я повышала свой уровень с Upper-Intermediate до Advanced и все лето жила в лондонской квартире, принадлежащей фирме в которой работает мама, оттачивая произношение. Через год появился новый кавалер – немец, и следующее лето я жила во Франкфурте вместе со своей единственной бабушкой у ее же школьной подруги. Потом был венгр, испанец, снова немец, моганеск из Монако, неожиданно для всех – кореец, снова англичанин. Стоил ли говорить, что я учила языки только для того, чтобы моя мама могла блеснуть перед ними своей умной дочкой? Так же было и со школой. У них с директрисой была договоренность с первого класса, что я на особом счету. Если моя успеваемость скатывалась до оценки «отлично с минусом», то мне выделялся штат трясущихся репетиторов. Конечно, нам предлагали закончить школу экстерном, но это бы означало, что у меня бы не было времени на конкурсы и олимпиады. А школе и маме были нужны все эти многочисленные дипломы, грамоты и кубки. Им, не мне. Мне вообще ничего не было нужно. Мою жизнь запланировали на несколько лет вперед, так что если я чего-то и захочу, то в плотном графике на это не будет времени.
-Я спать.
Мне даже не было интересно имя этого китайца, но если мы поедем к нему через полгода…Хм, испанец продержался четыре месяца, с чего она решила, что азиат более стойкий? Узнает пораньше насколько сурова русская бизнес-леди и, может быть, ни в какой Китай не надо лететь.
Я краем глаза увидела, как Марк катит мамин чемодан по длинному коридору, как мама выскакивает из ванны в другом костюме и как молча они выходят через входную дверь.
Вот такое вот ни «Здравствуй», ни «Пока». Как обычно.
В школе я пыталась сосредоточиться на уроках, но этот ночной разговор не выходил из головы уже несколько дней. Китай. Я там ещё не была, но если и полечу, то точно не для знакомства с очередным ухажером мамы, имени которого я принудительно забуду через пару месяцев. В голове не стоит держать ненужную информацию.
-Мне мама из Италии везет такой офигенный бомбер, - шепнула мне на ухо Лизка, моя лучшая подруга в школе. Мы как раз стояли на третьем этаже и смотрели как украшают нелепыми красными сердцами внутренний двор. -Как романтично получается, да, Сонь?
-Угу, -промычала я. Слова «романтика» в моем лексиконе нет. Я его заменяю на «бестолковый крышеснос», «массовое помешательство», «игра гормонов». – А чего шепотом говоришь?
-Потому-что мой бомбер будет эксклюзивный, - Лизка прям вжала меня в стекло, настолько тайной была её информация. – Его уже сшили по моим параметрам, остались только доработки. А дизайн придумал сам…, - на грани слышимости она сообщила имя известного кутюрье, заставив даже меня удивленно присвистнуть.
-Офигеть! Дашь поносить?!
-Конечно! Правда, он тебе большеват будет. Наша Сонечка плохо кашку ест.
Лизка рассмеялась, и я вместе с ней.
Был один забавный случай, когда мы вместе ходили на творческие курсы еще в дошкольном возрасте. Так там помимо всякого пения, актерского мастерства, рисования и прочего, преподавали основы кулинарии для самых маленьких. Ничего особо сложного не было, пока мы не дошли до варки каши. У всех вышла более-менее нормальная овсянка, а у меня она была слабого зеленого цвета, так еще и пригорела. Хоть я была маленькой девочкой, но гордой. Я никак не могла показать, что блюдо у меня не получилось, поэтому я залезла в кастрюлю к Лизке, которая так удачно вышла в туалет, и её овсянкой «замаскировала» свою. К моему счастью Елизавета поднимать всех на уши не стала, когда увидела, что её кастрюля наполовину опустела. Она сразу поняла кто виноват и сразу принялась мстить. В итоге она убедила повара-преподавателя, чтобы мы сами опробовали свой шедевр. Так как все были голодные, все согласились. Одна я была в ужасе. До сих пор помню эту горелую склизкую субстанцию. После этого мы с ней враждовали и пытались подсыпать друг другу жгучий перец в блюда. Не помню, как так вышло, но мы обе поняли, что нам интересно вместе и стали дружить. Даже в один класс пошли. Но с тех пор я навечно зареклась готовить, ибо вместо вкусного обеда у меня получается смертельный яд.