В этот раз обычный суп показался невероятно вкусным. Я ела стоя на кухне, забыв о сервировке и приличиях. Хорошо, что в этот момент никто меня не видел. Работая ложкой, по привычке, загрузила личный планшет и открыла почту. Но прочитать ничего не успела. Загорелся экран телефона. В этот раз я решила, что оттягивать общение с семьей не стоит, и открыла сообщение. Это снова была мама.
«Тара! Мы знаем, что тебя выслали со станции. Но это не значит, что ты не должна оплачивать счета! Банковское предписание прилагаю. Там уже добавилась просрочка»
Та наивная уверенность матери, что я должна продолжать оплачивать их счета, меня поразила до глубины души. Я облизала ложку, поставила ее вместе с контейнером в очиститель, и написала:
«Я больше не буду оплачивать ваши счета, мама. Вы исключили меня из родовых документов. Вся моя зарплата с «Ковчега» приходит на счет отцу по решению суда. Больше я вам ничего дать не могу»
Отправив сообщение, я почувствовала тупую боль в груди. Обида и слезы снова сдавили горло, и мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы напряжение отступило.
«Тара! Девочка! Это ничего не значит! Мы по-прежнему семья! Разве могут семью разлучить какие-то формальности?!»
«Это не формальности, мама. Вы лишили меня фамилии, прописки, официально присвоили статус «недобросовестного ребенка» и отсудили все, что у меня было! Я не могу вам больше ничем помочь!»
Телефон снова затих. В какой-то момент я подумала, что вот-вот мама возобновит переписку, но ничего не происходило, аппарат молчал. Я ждала десять минут, потом пятнадцать, полчаса. В квартире царила тишина. Я уже поверила, что неприятный разговор окончен, и собралась пойти в душ и лечь спать, как телефон снова ожил. Теперь писала Лиз.
«Тара! Что происходит?! Ты понимаешь, что ты ведешь себя как неблагодарная?! Эта семья тебя вырастила! Дала дом, образование! А ты ведешь себя как последняя сволочь! У тебя же есть накопления!»
В этот момент я только с облегчением выдохнула. У меня действительно были накопления. Но они хранились в банках Ракса, которые не попадали под юрисдикцию Солнечной системы, и их вклады не подлежали конфискации в связи с гражданскими делами.
«Лизи, не переживай, семья, которая меня вырастила, выставила мне счет за свои услуги. Лучше позаботься о том, чтобы у тебя было к совершеннолетию достаточно средств, чтобы погасить долг перед родителями».
Я знала, что ни одной из сестер никакого долга выставлено не будет, и уж тем более, на них не подадут в суд. Родители слишком трепетно их оберегали. Я просто не сдержалась от возможности укусить сестру. Может, с моей стороны это и выглядело мелочно, и даже гадко, но эта мелочность принесла немного облегчения. Снова перевернула телефон экраном вниз и пошла в спальню. О семье и сообщениях больше не думала. Это все уже не имело никакого значения. По крайней мере, сегодня.
Экран телефона еще несколько раз моргнул, но читать я не стала. Помылась, залезла в кровать, и уже почти уснув, снова услышала, как сработал дверной замок. Но снова не смогла заставить себя открыть глаза.
Глава 9.
Барден
В этот день Барден встал раньше обычного, еще даже ночная подсветка домов не погасла. Он хотел быть в офисе до начала погружения и лично проконтролировать процесс от начала до конца, как будто это могло что-то изменить. Все утро он крутил в голове мысли о том, как подстраховаться и свести риски для женщины к минимуму. Эта мысль постепенно занимала центральное место в голове главнокомандующего и заставляла нервничать сильнее. Особенно он это чувствовал, когда вспоминал сосредоточенное лицо Тары. Она так спокойно рассуждала о том, что происходит на дне, как будто опускаясь в провал, рисковала не больше, чем прогуливаясь по парку. И он делал для себя вывод, что у женщины просто не хватает знаний, чтобы осознавать серьезность ситуации.
Барден был истинным таркайцем. А на Таркае к женщинам отношение было особым. Оно формировалось и трансформировалось веками, опираясь на религиозные традиции и исторические потрясения. Женщин традиции Таркая предписывали беречь, как единственный источник жизни. Нет таркайки, не родится таркаец.
Но у медали всегда две стороны. Слово «беречь» каждый трактовал по-своему. Сначала таркаек ограничили в получении образования, потом в праве на работу, чуть позже отняли право голоса. Они больше не могли наследовать имущество, участвовать в публичных мероприятиях, даже управлять транспортом. Постепенно таркайки становились безмолвным придатком своих мужей. Финансовое благополучие женщин напрямую начало зависеть от мужчин. Все их усилия и интересы с ходом десятилетий постепенно сосредоточились на том, чтобы как можно лучше выйти замуж. Общественная культура быстро среагировала на этот запрос. Среди таркаек начали распространяться учебные и развлекательные материалы с кричащими названиями типа «Лучшая любовница», «Стань для него единственной», «Как получить от него все и уничтожить соперниц!».