— Эранор, — только и ответил принц, уходя от мысленного общения к реальному, — моё имя — Эранор. Вы можете обращаться ко мне так. Идёмте обратно, нас уже заждались, боюсь, моя вольность принесёт нам немало бед.
— Эранор? — конечно принцесса знала имя жениха, но повторила его машинально, словно впервые слышала и хотела запомнить. Имя, прозвучавшее с вопросительной интонацией устами смуглой девицы, вызвало у Эранора улыбку, простую и даже добрую, а не его обычные ухмылки или того хуже, оскал.
— А вы тогда зовите меня просто Грейс.
Такому разрешению принц был очень рад. Раздражали его все эти «Милорд", „Ваше Высочество“, "Мой принц» и так далее.
Эранор надел камзол, аккуратно поправляя воротник, и направился к выходу из покоев, провожая и принцессу.
— Эй, я тоже хочу! — обернулась кошка, сидящая у окна, топая массивной лапой по полу, — вы там пьёте, танцуете и едите, а я сижу в четырех стенах этих душных покоев!
— Меня и так уже варваром сочли, а представь, что будет, если я вернусь с принцессой и огромной кошкой? — Эранор уже открыл дверь, чтобы выпустить Грейс, при этом смотрел он на Хауфо.
— Тогда принеси мне выпить!
— Да у Эритреи вина не хватит, чтобы утолить твою жажду. Пьянь! — Эранор снова вытолкнул принцессу, но на этот раз из покоев, и закрыл дверь прежде, чём разъярённая Хауфо сиганула в прыжке и врезалась в неё, царапая поверхность, и шипя. К счастью, крепкое южное дерево выдержало атаку.
— А божественные звери пьют? — конечно, Грейс слышала о таких животных, но никогда и помыслить не могла, что увидит воочию, тем более, снежную кошку.
— Про других не знаю, но эта напивается до белочек.
— Милые у вас отношения. Впрочем, коты всегда себе на уме. А уж кошечки! А как вы с ней встретились?
— Я нашел её совсем котёнком в дремучих северных лесах, рядом с мертвой матерью и другими котятами, когда мне было четырнадцать. Отогрел и выкормил, за это она осталась со мной.
Это было приятное воспоминание, если не брать во внимание причину, почему он вообще оказался в лесу во время снегопада. Хауфо было три дня от роду, у нее тогда еще даже глаза не открылись, и первого, кого она увидела, был юный Эранор, наверное, поэтому она и осталась с ним, даже когда память всех предков пробудилась в кошке. Принц бы не назвал их отношения милыми, они скорее забавные, но это в спокойные времена, а так они глотки готовы драть друг за друга. Хауфо ведь была единственной, кем Эранор дорожил по-настоящему.
— И так, у меня есть пара вариантов сделать так, чтобы ваш отец принял новые обстоятельства, — они шли, держась за руки, будет странно, если вернутся отстранёнными. Это может вызвать еще большее недопонимание, и уж лучше пусть народ считает принцессу опороченной, а принца дикарём, нежили что-то иное и похуже. Слухи — неотъемлемая часть жизни всех правителей и их семей, с ними нужно либо смириться, либо им противостоять. Эранор выбрал немного другой путь, чтобы о нём ни сказали, он с гордостью примет это. В конце концов, свою странность он никогда не отрицал, но при дворе умело этим пользовался.
— Но если вдруг мои аргументы будут недостаточно серьёзны, вам придётся прийти мне на подмогу.
— Хорошо, я сделаю всё от меня зависящее! — воскликнула Грейс и кивнула в знак готовности.
Они совершенно ничего не оговорили заранее, не запланировали, не уточнили детали, и волноваться, конечно, есть о чем, но, почему-то, Грейс не чувствовала волнения. Возможно, организм просто устал бояться. Или она полностью положились на северянина?
В общем, отсутствовали жених и невеста примерно полчаса. Приличное время, чтобы вызвать подозрения и массу сопутствующих вопросов. Однако когда они, рука об руку, ступили в тронный зал, льющаяся музыка не смолкла, хотя десятки глаз не могли не приметить их возвращения и не начать с любопытством их рассматривать. Младшая принцесса привстала из-за стола и вытянула шею, старшая закрылась веером и склонилась к мужу ближе, что-то обсуждая. Лишь когда король поднял руку, музыканты остановились, и воцарилось молчание. Никто ничего не спрашивал, но все смотрели на Эранора и маленькую Грейс подле него так, словно ждали вердикта о только что съеденном блюде или выпитом новом сорте вина.
Всеобщее изумление читалось во взглядах, звучало в шёпоте придворных и приглашенных гостей. Они вытягивали шеи, вставали на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть принца и принцессу в центре зала. На самом деле. Грейс и самой было непросто держаться на публике сейчас, когда десятки глаз изучали каждую петельку на её платье, каждую прядь на голове, каждую веснушку на носу.