-Эльвира, - морщится Лин, - Только не начинай.
Моя рука обхватывает его и все возражения у Лина вмиг пропадают - он в моей власти.
-Он в нос говорил. Ты его сломал?
-Эльвира, - тянет небрежно, а я ровно с такой же небрежностью толкаю его на кровать.
Он сглатывает очень громко, лежит на кровати в ожидании моих действий. Мягкий свет от прикроватной лампы напару с моим жадным взглядом скользит по косым мышцам его живота. Будучи одетой в корсетное платье с элегантной прической и соответствующими украшениями, чувствую себя госпожой перед совершенно голым возбужденным парнем.
- Что возбуждает девушек?
- Мужчина, готовый покориться.
Припадаю к его губам смело, а Лин тут же тянется к молнии платья.
-Сегодня я правлю балом, забыл? - останавливаю его решительность, оттянув пухлую нижнюю губу.
- Ох, чёрт. - выдыхает послушно, - Ладно.
Моя рука тянется к ящику тумбочки. Разрываю упаковку и опускаюсь на колени между его ног. Провокация? Возможно. Но ничего подобного сегодня он от меня не получит. Переступаю через свои трусики и соблазнительно медленно собирая длинную юбку в волнистые складки. Любоваться на обнаженные ноги долго не даю:
- Придётся немного поработать, прежде чем получить десерт, - произношу строго, опускаясь на него наездницей.
Кадык Лина дёргается, а пальцы сильнее вжимаются в мои ягодицы. От резких и частых прыжков лямка платья спадает, ненарочно оголяя грудь. Лин пронзает её таким голодным взглядом, что я благосклонно подставляю ему и её, и шею, и губы для влажных неразборчивых поцелуев.
-Кстати о десерте. - бормочет в ключицу, - Как только все уснут, совершим покушение на кухню. Матушка отработает сорванный ужин.
-Лин, - толкаю на спину, палец зажимает его беспокойные губы. - Никакой матушки в нашей постели. Она и так заявляется без приглашения.
И он согласно толкается в глубину, как что я не сдерживаю стона. Как и всегда, бразды правления он забирает ближе к концу. С видом дорвавшегося до шоколада сладкоежки, он тянет за язычок молнии и опускает меня на перины, хищно припадая к пухлым округлостям.
-А вот и десерт, - жарко шепчет, смачивая сосок.
Называю это Лин в кураже. Затуманенный взор, осоловелые глаза - даже пьяные, распахнутые в желании губы и полная отключка мозга.
Скрип пружин - привычная мелодия, а вот то, что Лин обводит пальцем запрещённое колечко - совсем нет.
-Раз мы сегодня без ужина...
-НЕТ! - дёргаюсь нерешительно.
Бархатисто посмеивается, продолжая лениво двигаться за моей спиной. Ощущение щекотки уже нарастает в горле, от прерывистого дыхания грудная клетка часто поднимается вверх-вниз - все симптомы на лицо, а я от волнения кусаю губы.
Прошлого раза мне хватило. Нужно быть тише, но как?
-Нет?
Не сдается, и шершавой ладонью накрывает меня между ног. Тягуче сжимает чувствительное место, оттягивая мягкость ушка.
О чём он?
-Ах, Лин, я правда не знаю. Это же...
Он выходит и ощущение опустошённости отрезвляюще проходит роем мурашек по моим плечам. Лин обхватывает меня за живот, притягивает к себе вплотную. Чувствую его возбуждение между половинками ягодиц, и видимо моё молчание его не устраивает, так как он с особой нежностью очерчивает собой эту полосу порочного удовольствия. Мои колени от такой ласки сильнее вжимаются в мягкий матрас, а ослабевшие руки ползут к изголовью, признавая поражение.
-Нет? - повторяет с сомнением, игриво шлёпнув по заднице.
-Хорошо...
Сладко целует в макушку, опускаясь невесомыми чмоками вниз по позвоночнику. Он исчезает лишь на мгновение, чтобы воспользоваться одной из своих секретных баночек.
Смазка прохладная, но как только он проталкивается в меня, в животе начинает адски жечь. Как настоящий джентльмен, Лин даёт привыкнуть: растирает поясницу, убирает в сторону разметавшиеся по постели волосы,
пока я сокрушенно матерюсь, охваченная горячей болью.
Нежно скользит по складочкам, деликатно проникая внутрь. Знает, как меня бесит медлительность, но сейчас я наслаждаюсь его манером.
В двух местах одновременно - мечтали об этом?
Но это больше похоже на пытку. Заполненная им до краёв, я не могу откликнуться на порочные движения его пальцев. Я настолько возбуждена, что готова бить током. Всё, что мне остаётся это глубже вжаться лицом в подушку, и кричать, что есть силы, пока она охотно глушит эти шумы.
Крики чего? Я уже не понимаю, что чувствую, но одно мне известно точно - длинная фаланга пальца, что входит и выходит из меня, полностью пропитана моими соками. И это вовсе не из-за страха.
Мои бёдра по велению Лина колотит, как в лихорадке. Он тяжело дышит мне в затылок, а я огибаю его руку и переплетаю наши пальцы. Этот контраст - боль и возбуждение, грубость и нежность - соединяются в центре моей души, как наши тела в этой постели.