Пока я стою, прикрыв глаза, и медитирую на окружающий шум, Ева что-то активно читает в телефоне, похрустывая спелым фруктом. До меня доносится этот сочный звук, доносится переплетение чужих голосов и мелодия, просматриваемых видео. Это был бы прекрасный перерыв, если бы не...
-Девчонки! - Андрей и, по совместительству местный Иван-Дурак, с порога закидывает руку на плечо Евы.
-Чего тебе надо, Савельев? - складываю руки на груди, глядя как подруга, словно побитый котёнок, прячет в карман телефон.
А он заметно скукоживается, потому что:
а) Это я.
б) Со своими 170 см с хвостиком я сверлю центр его лба.
-Мне? Ничего не надо.
-Ну конечно, - фыркаю в сторону придиристо.
Это такой типаж парней - пиявки. Сосут из тех, кто слабее их.
-Ну, - протягивает он, на секунду задумавшись, - Конспектик... Один... Два?
А Ева, добрая душа, тут же кидается к сумке, но я её пыл смеряю одним взглядом.
-Гуляй, - говорю чётко.
-Эля, мне не сложно. - шепчет она, глядя на меня огромными глазами кота из Шрека.
-Нет. И лапу свою убери, - брезгливо сталкиваю руку Савельева.
Я рассчитываю на его здравый смысл, на хотя бы толику его мозгов, но этот шалопай снова что-то ляпает:
-Может она мне нравится?
-Она? - удивляюсь неслыханно, - Девчонка, о существовании которой ты вспоминаешь, когда что-то нужно?! Ты хоть имя её знаешь?
Савельев чешет репу, глупо уставившись в пол.
-Ну...
-Баранки гну.
-Андропова...?
-Вали отсюда.
Оскорблённо морщит нос, а Ева вся жмётся. И до меня вдруг снизошло, как эта сценка выглядела с её стороны.
Это было не хорошо...
-Леви, вот можешь же ты! - продолжает бухтеть Савельев.
-Что? Изменить твои планы? Так давай я снова их изменю и отправлю тебя не на хер, а в жопу. Ты же любишь.
Моя кривая улыбка вкупе с наводящими подколами действует на него похлеще новости о дополнительных парах. Он хмурится. По-животному рыкает и, когда проходит мимо, несильно задевает моё плечо, отчего-то вызывая чувство удовлетворения.
Это победа.
-Не забудь каждые полгода проверяться! - пребывая в необузданной эйфории, я выбегаю в центр коридора, - А лучше ещё чаще, такое увлечение до добра не доводит!
Мои шутки за 300 возможно уже не долетают до его лохматого затылка, но я веселюсь от души и не сразу слышу характерный кашель за спиной.
Беззаботность моментально слетает с лица. Он стоит на расстоянии вытянутой руки и пронзает меня синим арктическим взглядом, по правую руку от него каштанчик, что помогал мне вставать, а по левую - парень, к которому он обращался Себ, и ещё двое за их спинами.
Воздух застревает комом в горле.
-Чего встала? - подаёт голос виновник моего синяка под слоем тоналки.
Сердце клокочет.
Я больше не в университетском коридоре, а в клубе.
Красный свет. Выкрики. Его звериное перекошенное от ярости лицо.
-Эй?
Растерянно хлопаю ресницами, возвращаясь в холл. Они все ещё передо мной. Кошмар, к сожалению, не развеялся и продолжал скучающе наблюдать. Это было не похоже на меня, но я молча отошла в сторону. Всё бесстрашие, что выпустила на Савельеве, испуганно жалось к стенке при виде них.
Это выглядело так показательно. За время, что я здесь училась, а это добрые полтора года, мы впервые пересеклись, и это наводило на определённые выводы. А что если они всё прознали, и никакая чёлка не убережет меня от раскрытия?
Хоть их было пятеро, я смотрела лишь на него. Синие глаза холодного оттенка с потрохами выдавали его натуру. Я долгое время наблюдала за ним, ещё до встречи в клубе. И всё, что мне удалось выяснить это: он немногословен, его движения продуманные, чёткие, его глаза в постоянной слежке. В нем нет пыла, страсти, лишь лёд и камень.
-Зря ты так с ним, - выдаёт Ева, как только моя спина касается подоконника.
-Зря?
-Да. Андрею помощь нужна.
Да о чем она, черт возьми...?! Ах, Савельев.
-Разве что психологическая.
-Может быть, - кивает Ева, подтягивая очки на нос, - Но это все равно было грубо.
Ты просто не слышала, что он говорил о тебе своим дружкам. Не слышала эти пакости.
-Может я ему и вправду нравлюсь? А домашка лишь предлог?
"Я же могу понравиться" - проскакивает между строк.
-Ев, поверь мне, Савельев - отстойник. Всё, что он может дать тебе - это грязь, боль и унижение.
И ты, Эля, тоже послушай свои до тошноты мудрые слова. И перестань, блин, думать о нём!
После последней пары, на которой нас ещё и задержали, я стартую в кафе, где подрабатываю в дневное время. Цепляю чепчик, оборачиваюсь фартуком и двигаюсь за стойку, сменяя Алёну, которая после сдачи смены облегчённо фыркает.