Мы бежим, не различая дороги, я с трудом поспеваю за ним. Ветви царапают лицо, цепляются за одежду. Под ногами хрустит, и каждый шаг отдается эхом. Сердце отбивает чечётку. Хочется остановиться, отдышаться, спросить у него, какого чёрта всё это значит, но подсознанием я понимаю, что нельзя… Понимаю, что не ошиблась! И на этот раз всё всерьёз.
Глава 2
Все происходит слишком быстро. Марат спотыкается и падает, с глухим стоном, проезжая остаток пути на брюхе. А я… с разбега налетаю на бритоголового амбала, возникшего точно из-под земли. Пропахшая куревом огромная ладонь намертво запечатывает мой рот, а вторая рука с такой силой сжимает грудную клетку, что я едва не теряю сознание.
— Вот так! — как будто в тумане, доносится незнакомый мужской голос, — Угодили птички прямо в клетку!
Я даже не пытаюсь сопротивляться, бесполезно. Силы отнюдь не равны! Я лишь хочу нащупать взглядом Марата… Где он? Я его не вижу! Между тем, мой палач разворачивается на 180 градусов, и кровь в моих венах холодеет…
Марат лежит на земле, корчась от боли. Двое громил что есть мочи колотят его ногами. Я никогда прежде не видела, как бьют людей. И сейчас мне кажется, что все это страшный сон. Это не может быть правдой! Они же убьют его! Я собираю силы в кулак, но «железный капкан» только крепче сжимает меня. И кажется, кости мои трещат и вот-вот лопнут. Из глаз катятся слезы. Я безвольно мычу, наблюдая самую жуткую картину в своей жизни.
После мучители отступают назад, а он лежит. Он не встает… Первая мысль пронзает меня насквозь, и я в ужасе зажмуриваюсь, пытаясь прогнать её прочь. Он умер… Он уже не встанет!
— Марат, Марат, — с сожалением произносит кто-то.
Первое, что я вижу, снова открыв глаза — брата. Он сидит, с трудом удерживая равновесие, харкая кровью на траву. Живой… Живой! Я выдыхаю с облегчением. Его лицо разбито всмятку, вместо глаза кровавый пузырь, а изо рта сочится алая пена. Но он живой!
Жуткая пелена спала, и я вижу мужчину. Он стоит поодаль, вполоборота ко мне. Оттого сложно рассмотреть его лицо. Мне лишь видно профиль — нос с горбинкой, высокий лоб, жесткие отброшенные назад волосы с заметной проседью. Он высокий, длиннополое черное пальто скрывает фигуру. Кто он? Явно не один из них. Держится в стороне, боится запачкать руки…
Марат, наконец, обретает способность говорить:
— Олег, ты же дал мне время, — в его голосе слышится мольба. Хриплый, слова едва различимы…
Мужчина подходит ближе, чуть наклоняется к нему и вкрадчиво произносит:
— Да, я дал тебе время. Но не для того, чтобы ты подчищал концы, а чтобы ты нашел деньги.
Тон его спокойный и даже чуть насмешливый, будто речь идет о чем-то обыденном.
— Нет, ты не правильно понял… С чего ты взял? — принимается оправдываться Марат, перемежая слова кровавым кашлем. Кажется, ему выбили зуб…
Мужчина делает едва заметный знак парням, и те, как по команде, хватают брата за руки, наклоняют его к земле. Он вновь закашливается и протяжно стонет.
— Где деньги, сучонок? — вопрошает человек в пальто.
Марат смотрит на меня… Одним, пока еще целым глазом. В его взгляде смесь боли и страха! Мужчина с любопытством оборачивается…
— А кто это у нас здесь? — удивленно произносит он, подходит ближе… И с каждым его шагом мое сердце бьется все сильнее.
— Не трогайте её! — хрипло выкрикивает ему в спину Марат. Но его никто не слышит. Мужчина останавливается в двух шагах. У него жесткое, словно выточенное из камня, лицо, узкие губы выгнутые дугой, широкий подбородок, орлиный нос и глаза… Темные, окруженные сетью мелких морщинок, они смотрят хищно, оценивающе.
— Твоя девушка? — кидает он через плечо, оказавшись совсем рядом. Так близко, что я слышу его запах, горький, древесный аромат с привкусом алкоголя. Он не касается меня, а только смотрит. Но от этого взгляда все мое тело, от макушки до самых пяток, покрывают мурашки.
Жестом он подзывает, и один из парней выпускает Марата, направляется к нам. Мужчина отходит в сторону, а его дрессированный пёс тем временем принимается отработанным жестом расстегивать мою куртку. Пока еще плохо соображая, что происходит я, тем не менее, делаю попытку протестовать, но тщётно. Руки заломлены за спину, а рот запечатан все той же вонючей пятернёй.
— Не трогайте её! — слышу я, как будто сквозь сон, голос Марата.
Но никто не обращает внимания… Животом я ощущаю прохладу, и понимаю, что тонкий трикотажный свитер задран кверху, и от наготы меня отделяет прослойка белого кружева. Парень, что раздевал меня, отступает назад, и я снова могу видеть брата. Он лежит, придавленный коленом к земле, к горлу его приставлен нож…