И вдруг узнать, что его милая романтическая собеседница и девушка, о которой он грезил, это один и тот же человек. Так вот с кем она переписывалась, отгородившись от него и окружающего мира стойкой стола! Вызывая, кстати, нешуточную ревность. Она писала... ему! Делясь своими мыслями и идеями, она никогда не вспоминала об институте, о цифрах, процентах и прочем. Среднее арифметическое...
«Но самое страшное и неприятное не в самом трояке, понимаешь? А в том, что тот, кто мне его поставил, никогда не посмотрит в мою сторону. Я для него ноль. Просто ноль. Букашка под ногами, не стоящая ни капельки внимания. Но это я так, не то от злости, не то от обиды. Что скажешь по новой главе? Я там много накуролесила?»
Букашка... Глупенькая ты моя, глупенькая! Да ты бабочка, порхающая вокруг меня мне же на беду, потому что я могу сломать твои хрупкие крылышки, неожиданно забывшись и прижав к себе, нежную, маленькую, красивую, с этими губами, что созданы для поцелуев, глазами, в которых хочу отражаться только я! Но нельзя. Никак нельзя... Никак...
«Прости, я сегодня немного занят. Глава отбечена, можешь глянуть. Давай завтра?» – и он быстро закрыл вкладку. И как себя сейчас вести? С этим знанием? Что сказать? Как смотреть на неё? Владимир с силой провёл ладонями по лицу и открыл почту. Итак, займёмся неотложными бизнес-проблемами. Это всегда успокаивало и давало ощущение уверенности. А обо всём остальном подумаю ночью. Сна всё равно не будет...
Владимир. Анна
Он поймал себя на мысли, что почти всю лекцию продержал руки в карманах. Ещё никогда в жизни он не волновался до такой степени. А всё эта «букашка», что сидела на галёрке и быстро записывала его объяснения. Или писала продолжение своей истории? Хотя нет, она всегда конспектировала лекции, это он увидел в её тетради, где аккуратным почерком были записаны его слова. Хм, а его признания она тоже запишет этими округлыми буквами с маленькими хвостиками? Вот подняла голову и... чёрт! – облизнула губы шустрым язычком! Нет, так невозможно работать! Когда все мысли не в голове, а... Прав был Серёжка – подумаешь, бета! А ведь вчера он отверг все предложения, даже от своих постоянных авторов. Потому что понял, что у него остался один автор, которому он посвятит все свои вечера. Но не ночи...
Корф опять поднял глаза и увидел, как Анна склонилась к своей соседке Татьяне и что-то быстро зашептала ей на ухо, улыбаясь и смешно подёргивая плечом.
– Платонова! – Он сжал зубы и строго уставился на медленно поднимающуюся Анну. – Может, вы нам тоже расскажете, что такого смешного вы услыхали из уст вашего преподавателя?
Анна стояла и с недоумением смотрела на Корфа. Она всего лишь спросила, выйдет ли Таня на работу или ей опять придётся сидеть вечером в одиночестве.
– Ну, что же вы молчите? А может быть, вы пройдёте сюда, на моё место, и продолжите? – Владимир говорил и сам не понимал, зачем он это делает.
Но Анна вдруг вздёрнула носик к потолку и решительно направилась к нему. Корф приподнял одну бровь и сделал шаг в сторону, основательно усаживаясь за столом и кривя губы в улыбке. Ну Анютка, ну Платонова! Это же надо быть такой решительной! Посмотрим, посмотрим, как ты сможешь справиться с поставленной задачей. Но Анна спустилась вниз, всё так же высоко держа голову, глянула в журнал, перевернула листок в его блокноте и вдруг совершенно спокойно заявила:
– Итак, исходя из плана сегодняшнего занятия, у нас осталось совсем немного – заслушать сообщение Софии Долгорукой и обсудить вопросы к следующему семинару. Соня, прошу вас.
Соня Долгорукая, милая и скромная девушка, вышла к центру аудитории, картинно откашлялась и гордо начала читать подготовленный материал. Корф сидел сбоку и слышал не всё, что говорила его студентка, которая как нарочно повернулась к другой части аудитории.
– Соня, а можно чуть громче? – недовольно заметил Владимир, но тут же умолк, услыхав едкую фразу в ответ:
– Корф, вы мешаете. Если вам что-то непонятно, вы можете задать свои вопросы чуть позже. А если вы не слышите докладчика, то будьте любезны пересесть и не мешать другим.
Владимир в очередной раз приподнял в недоумении бровь и уткнулся взглядом в листы, что держала перед собой Долгорукая, но глаза всё равно возвращались к Платоновой, что сидела на его месте и крутила в тонких длинных пальцах карандаш. Между тем Соня прочла своё сообщение и вопросительно уставилась на Анну. Та обвела взглядом притихшую аудиторию и спокойно спросила: