В Советском Союзе у Моранди было целое турне, он кочевал по столицам разных союзных республик и к тому времени, когда приехал в Ташкент, сделал первое обескураживающее заявление: никаких интервью. Уж не знаю, чем его так во время гастролей обидели наши коллеги, но факт остается фактом.
Заявление заявлением, а разбрасываться интервью с таким человеком не позволяли профессиональные амбиции. Выяснив, что заезжая знаменитость начнет репетицию в десять утра, я отправился в концертный зал к восьми. Для встречи с иностранцем, как от нас в те годы и требовали, облачился в однотонный серый костюм, белую сорочку, галстук, что в контексте дальнейшего развития событий сыграло решающую роль. Когда приехал техники уже устанавливали аппаратуру, но сам Моранди явился только к двенадцати. Надо сказать, что нга репитиции пахал он, что называется, до седьмого пота и репетиция шла ну никак не меньше пяти часов. За это время я сделал несколько попыток договориться с его переводчицей по поводу интервью, но тщетно. К тому же девица была не из нашего республиканского «Интуриста», а постоянно прикрепленная на время гастролей из Москвы, ей мои стенания и ссылки на авторитет крупной газеты были по барабану. Репетиция заканчивалась, когда я вышел покурить к служебному входу и увидел стоящую у подъезда сияющую белую «Волгу» с интуристовскими номерами. План созрел мгновенно.
– Чего так долго? – грубо спросил водителя.
– Дак, это, велели бак под завязку наполнить, пришлось на заправку в гараж заезжать, а там очередь, – начал оправдываться тот.
– Ну, ладно, повезло тебе. Репетиция затянулась, а то бы точно опоздал, – снисходительно проворчал я и плюхнулся не переднее сиденье рядом с водителем.
– А вы, вообще-то, откуда? – спохватился вдруг водитель.
– Оттуда, – последовал многозначительный ответ.
– А, ну так бы и говорили…
Через несколько минут из дверей служебного входа вышел Джани Моранди в сопровождении переводчицы, они уселись в «Волгу» и машина тронулась. Певец что-то сказал, переводчица перевела вопрос, обращаясь к водителю: «А это кто с вами?». Водитель, не задумываясь, отрапортовал:
– Товарищ – оттуда.
Что делать дальше, я просто не представлял. Стоило мне обернуться и заговорить, переводчица меня тотчас узнает, обман раскроется, и меня попросту высадят из машины посреди дороги. В этот как раз момент мы проезжали мимо стадиона «Пахтакор». Помятуя, что гость – футбольный болельщик, я, не оборачиваясь, попросил переводчицу:
– Скажите, пожалуйста, нашему гостю, что слева от нас стадион «Пахтакор», третий по величине в Советском Союзе и что завтра на этом стадионе состоится футбольный матч чемпионата СССР в высшей лиге между киевским «Динамо» и ташкентским «Пахтакором».
Моранди разом оживился. Вопросы посыпались один за другим и мое счастье, что долгие годы работал я спортивным репортером и на все его вопросы отвечал подробно и с деталями, выдающими во мне специалиста, с которым ему, глубокому знатоку этого вида спорта, не зазорно было поддерживать беседу на футбольную тему. Ну, а вставить по ходу беседы несколько интересующих меня вопросов было уже делом техники. Машина давно уже подъехала к интуристовской гостинице «Узбекистан», мы прошли в вестибюль и все продолжали обсуждать, как казалось Моранди, футбольную тему. Конечно же, переводчица давно меня раскусила, но, по крайней мере, не выдавала, видя, что ее подопечный сам увлечен беседой. Когда я счел, что для интервью мне данных достаточно, то не лишил себя удовольствия на маленькую сатисфакцию, сказав, прощаясь: «Благодарю вас, господин Моранди, вы дали мне прекрасное интервью.
Певец лишь на мгновение нахмурился, потом беззаботно рассмеялся и, явно шутливо грозя пальцем, признался, что ему и самому было интересно. Потом сделал приглашающий жест в сторону бара и произнес по-русски: «Ставлю водку». А переводчица перевела еще одну его фразу: «Проигрывать надо уметь».