Гостиничные рестораны по позднему времени уже были закрыты, отправился в бар. Там уже галдели мои коллеги, которые, увидев меня, оживились, пригласили к своему столику и стали расспрашивать о Москве, поскольку никто из приехавших израильтян, как выяснилось, ни разу в российской столице не был. За столиком чуть поодаль сидела стайка девушек, бросавших в нашу сторону весьма красноречивые взгляды и недвусмысленные улыбки. Сомневаться по поовду причины их нахождения в гостиничном баре не приходилось. И все же один из коллег спросил: «Это кто, русские проститутки?»
– Не знаю, я сам в этой гостинице первый раз, – ответил я.
– Но ты же говоришь по-русски, позови их, поговорим.
На предложение разделить нашу компанию девушки откликнулись охотно, и мгновенно подхватив сумочки, перебрались к нашему столу. Мужчины галантно заказали им выпивку, сначала шел общий треп, потом кто-то, убедившись, что одна из девушек сносно говорит на английском, перешел к конкретике. И тут же раздались изумленные возгласы – выяснилось, что неземное удовольствие, полученное от общения с каждой из девушек в течение часа, обойдется джентльмену в восемьсот американских долларов. Было высказано мнение, что цена непомерно высока, на что единственная обладательница небольшого запаса английских слов обиженно возразила, что и расход у нее не мал: «Швейцару плати, ментам плати, у бармена каждые полчаса хоть что-нибудь да закажи, иначе попрет отсюда, да и попку прикрыть надо, на ходить же сюда в польских шматках. Впрочем, добавила девица, обращаясь к одному из мужчин, если ты такой нищий, то я тебе скидку сделаю на сто боксов».
Журналисты вежливо поблагодарили девушек за оказанное им внимание, но когда те уже поднялись, один вдруг сказал:
– Нет, я не могу упустить такую возможность. Раз она просит всего за один час восемьсот долларов, значит, умеет что-то особенное, чего никто не умеет, – и решительно воскликнул. – Погодите, я с вами.
Утро следующего дня было для группы журналистов свободным, накупив свежих газет, я стал придумывать чем бы заняться. В одной из газет прочел, что сегодня отмечает свой день рождения лидер ЛДПР Владимир Жириновский. О либерально-демократической партии России и ее лидере Владимире Жириновском в Израиле ходили слухи самые эпатажные и я решил, что взять интервью у Жириновского в такой день – хорошая репортерская работа. Раздобыл через справочную телефон штаб-квартиры ЛДПР и уже через пару минут разговаривал с кем-то из его идеологов. Интервью с лидером он мне не гарантировал, но сам, после недолгих уговоров, побеседовать со мной согласился.
Меня любезно встретили у входа во внушительный старинный особняк, проводили на третий этаж, я познакомился с идеологом, включил диктофон и начал откровенно тянуть резину. Расчет у меня был простой: рано или поздно лидер появится в своей канцелярии, а уж попасть ему на глаза и задать несколько вопросов – дело техники. Расчет оказался, в принципе, верным, но бдительная охрана мои планы исковеркала враз. Кто-то, явно обличенный гораздо большими, чем идеолог, полномочиями, ворвался вихрем в кабинет и, увидев диктофон, завопил с возмущением: «Эт-то что такое! Почему диктофон, почему посторонние в офисе. Через пятнадцать минут папа приедет, а ну – вон отсюда!» Идеолог робко пролепетало, что беседует с израильским журналистом, но это лишь подлило масла в огонь. Услышав, что в офисе иностранец, да еще и из Израиля, да еще и входящий в правительственную делегацию, свирепый охранник просто озверел от злости. Ситуация явно требовала моего вмешательства. Я поднялся со стула, сунул церберу под нос карточку пресс-центра ООН, где был аккредитован, и с расстановкой произнес довольно туманную фразу:
– Своими действиями вы нарушаете те принципы, которые отстаивает и последовательно защищает Организация Объединенных Наций.
Как ни странно, ооновское удостоверение произвело должное впечатление и грозный страж забормотал:
– Поймите, никаких личных претензий к вам у нас нет. Но сегодня у господина Жириновского день рождения, он сейчас едет сюда и мы хотим отметить его дату в тесном партийном кругу. Надеюсь, это не идет вразрез с принципами ООН, – добавил уже язвительно.
В сопровождении «почетного» вооруженного эскорта меня выпроводили из здания, проследили, чтобы я перешел на другую сторону дороги. Раздраженный, вернулся в гостиницу. Ну, напишу несколько язвительных строк о том, как израильского журналиста выперли из партийной канцелярии – тоже мне репортаж, скорее констатация собственного профессионального бессилия, чем скандал. Уязвленное самолюбие не давало покоя, я снова взялся за телефонную трубку, тем более, что номер мне уже был известен, да и кое-какой терминологии я в офисе успел поднахвататься. Импровизировал по ходу: