– Что там у вас случилось? – спросил Козырев в итоге.
Охранники не успели и ртов раскрыть, как я уже встрял: «Да вот они, Андрей Владимирович, не разрешают мне задать вам вопрос…»
– А вы свои вопросы собираетесь задавать мне в той же тональности? – шутливо спросил министр.
– Ну что вы, Андрей Владимирович, я только хотел спросить, какое впечатление произвело на вас посещение музея Катастрофы, – елейным голосом проговорил я ему.
Козырев ответил на этот вопрос, потом на несколько других, но в конце этого импровизированного интервью не удержался от едкого замечания: «Давненько не приходилось мне на протокольных мероприятиях выслушивать столь эмоциональных речей».
– Нет худа без добра, – позволил я себе еще одну наглую выходку. – В конце-концов, Андрей Владимирович, вы получили возможность убедиться, что репатрианты из Советского Союза, несмотря на длительность проживания в Израиле, не только не забыли русского языка, но и не утратили понимания всех его тонкостей и особенностей.
– Умеете излагать, – все так же одобрительно подвел черту нашему диалогу Козырев.
Х Х
Х
…Английский миллионер Максвелл решил внести свой вклад в репатриацию советских евреев в Израиль. На свои деньги он открыл газету «Время» – она издается и по сей день. Все делалось основательно и денег миллионера не жалели. Помещение арендовали в редакции крупнейшей израильской газеты «Маарив»,закупили компьютеры, утвердили немаленький штат с хорошими зарплатами, обеды в редакционной столовой были бесплатными, репортерам оплачивали расходы на бензин. Мне предложили контракт в новой газете.
Рита откровенно огорчилась и посоветовала пойти к Гиммельфарбу: может, он прибавит зарплату, тогда и уходить незачем будет. Поплелся к боссу. После первой же фразы он меня перебил:
– Я уже все знаю. Иди и подписывай контракт. Ты сейчас у меня сколько получаешь, – и сам ответил, – 1200 шекелей. А там тебе предложили 4500. О чем тут думать? Брось свои советские штучки и думай о собственной карьере.
Репортеры во «Времени» были в цене. Газета формировалась по чисто западному образцу, репортаж, как и положено, главенствовал на полосах. К тому времени у меня уже была машина и я исколесил страну вдоль и поперек. В Израиль стали приезжать на гастроли российские артисты, интервью с ними стали неотъемлемой рубрикой нашей газеты.
ТРИ АВТОГРАФА НИКУЛИНА
Юрий Владимирович Никулин приехал в ТельАвив для съемок своей передачи «Белый попугай». Был он к тому времени уже неизлечимо болен, съемки давались ему с явным трудом, но он бодрился, сам настаивал, чтобы неудавшиеся, на его взгляд, эпизоды переснимались по несколько раз, пока не добивался нужного результата. В завершающий день съемок его прямо с площадки увезли в больницу с сильнейшим сердечным приступом. В больнице он пробыл два дня и, несмотря на настояния врачей, вернулся в гостиницу, пообещав беречь себя и аккуратно проходить все назначенные ему процедуры. Интервью с Никулиным у меня было назначено заранее, но я опасался, что из-за плохого самочувствия оно сорвется. Но Никулин встретил меня вполне радушно, сказал, что раз обещал – беседа состоится. Осматривающий его в тот момент врач с явным неудовольствием нахмурился, отвел меня в сторонку и сердито пробурчал: «Пощадили бы вы его. Он очень плохо. Короче – двадцать минут и ни минутой больше.
– Постараюсь управиться доктор, – пообещал я эскулапу, на ходу включая диктофон.
Ног моя прыткость Юрию Владимировичу пришлась явно не по душе.
– Ты что, куда-то торопишься? – спросил он меня с явно недовольной интонацией.
– Помилуйте, Юрий Владимирович, – поспешил я его заверить.– У меня вопросов куча, но врач…
– Да ладно, он же ушел, так что сиди спокойно. Вот мы сейчас с тобой чайку заварим, под чаек и разговор душевнее будет.
Мы беседовали несколько часов, настолько оба были увлечены разговором. Каких только тем ни касались – и профессиональных и просто, что называется, за жизнь общались. Никулин даже спел мне недавно на его стихи написанную песню, для чего с гитарой из соседней комнаты позвал сына Максима. Когда уже беседа подходила к концу, я сказал: «Еще один вопрос для интервью, Юрий Владимирович. В Израиле, понятное дело, вы для «Белого попугая» снимали еврейские анекдоты. А какие анекдоты планируете для следующей передачи?