От шкафов с одеждой они перешли на кухню. Семён сквозь зубы терпел всё это ненужное столпотворение в своей квартире. Из подъезда доносились крики и брань между соседями. Никита пытался успокоить свою жену Лену, которая в свою очередь вцепилась в ругани с дурными соседками.
— Вот, пожалуйста, холодильник, — Семён лишь мысленно надеялся на то, что брат приготовил хоть что-то и что в холодильнике есть хотя бы базовый набор продуктов.
Открыв холодильник, Берёзов удивился, но виду старался не показывать.
— У нас тут полный холодильник, не голодаем, — нагло заявлял он. — Пюре, вчера вечером приготовил, — врать Семён научился очень хорошо, пристально смотря в глаза. — К нему, пожалуйста, рыбка красная, жизнь не будет напрасная, — отшучиваться было скорее дурной привычкой, нежели манерой речи. — Суп есть, мясные продукты, — стал он перечислять содержимое переполненного холодильника. — Морозильник будем смотреть? На лоджии ещё засолки стоят.
— Ну с вашим доходом вам ли рыбку красную не есть, — надменно сделала замечание Татьяна.
— Вам бы лишь доходы считать, — наигранно и ласково тянул Семён. Внутри всё закипало, но лишний раз идти на конфликт с органами опеки он не хотел.
— Ладно. Сейчас поговорим с Фёдором, осмотрим его на наличие побоев…
— А медицинский сотрудник с вами есть? — тут же перебил Берёзов.
— С нами, между прочим, участковый, — начала уж было инспектор органов опеки.
— Вот когда у многоуважаемого Василия Ивановича будет медицинское образование, — Семён кивнул участковому, который стоял в дверном проёме кухни и с виноватым видом смотрел на хозяина квартиры. — Вот тогда и поговорим. Без медицинского сотрудника я не имею права вас подпускать к брату, как и беседовать с ним без психолога вы тоже права не имеете. Так что давайте закончим на акте осмотра и каждый из нас пойдёт своей дорогой до следующего вызова, — Берёзов тщательно скрывал свою злость.
— Знаете что?! — Вот Татьяна Александровна злость скрывать не умела, она просто покраснела, как помидор, и забрюзжала слюной. Не только лицо её было красное, но и множественные подбородки тоже. — Вы так разговаривать будете на своём заводе!
— Не смейте на меня поднимать свой тон. Я, в отличие от вас, Татьяна Александровна, закон знаю.
Татьяне нечем было парировать, правда была на стороне Берёзова. Она действительно не могла ни говорить, ни осматривать на наличие побоев подростка без соответствующих служб. В её силах было вызвать их, но тратить своё время она не хотела. Поэтому молча протянула акты осмотра опекуну. Берёзов внимательно их изучил и, подписав своё согласие, вернул обратно. Органы опеки молча удалились. Семён проводил их до лестничной клетки. В подъезде на пролёте стоял и курил Никита, он тоже попрощался с комиссией, что внепланово навестила их, и перевёл взгляд на измученного Семена — тот кивнул соседу и вернулся в квартиру за пачкой сигарет.
— Заебали… — выдохнул Берёзов, усаживаясь на нижние ступеньки. Прикурив сигарету, он дотянулся до мусоропровода и снял с него стеклянную банку, что служила ему с Никитой пепельницей.
— Молчи, — выдохнул мужчина. — Свою жизнь не устроили, семью не смогли создать, вот и в чужие лезут.
— Да я не про них. Я про опеку. Каждый раз одно и то же. Раньше, блин, чуть ли не в педофилии обвиняли. Вот зараза, радовались бы, что не в детском доме, а под присмотром. Но нет же, будем топить, как щенят. Бью я его. Да прям, куда там, убиваю просто! — начал возмущаться Семён, нервно куря.
Никита лишь рассмеялся. Он хорошо понимал ситуацию двух братьев. Хоть в душу не лез и всей истории не знал, но догадывался, что пацанам пришлось пройти многое.
— Опомнись, Сёма, где ты живёшь. У нас тут если человек добился хоть какой-то должности, где может влиять на человеческие судьбы, то всё, считай пропал он как человек, — включил кухонного философа Никита.
Берёзов скептически поднял брови и вопросительно посмотрел на своего собеседника, напоминая, что он сам добился неплохой должности.
— Я говорю про государственные должности, — тут же нашёлся Никита.
— Пап! Там мама уже ругается, что ты долго куришь! — выскочила из квартиры маленькая Настенька.
— Зайди домой! — гаркнул на дочь Никита. — Твоя мать всегда ругается, знал бы, что будет такой сварливой, в жизни бы не женился, — начал про себя бухтеть Никита, закуривая новую сигарету.
— Давай тебя обвесим тремя детьми, а четвёртым ты будешь ходить? — встал на защиту соседки Берёзов.