<p>
"Привет...
Ты даже не представляешь, как последний год мне не хватает этого. Еще до восхода солнца просто сказать тебе: «Привет». Знаешь, в памяти всплывают несколько десятков, а может даже сотен предрассветных часов, когда я просыпалась до утренней зари. Я неизменно целовала твои глаза и шептала: «Привет». А ты лишь улыбался, поворачиваясь на спину, освобождая меня от своих объятий. Я шла за чашкой зеленого чая с жасмином, а потом забиралась на подоконник, чтобы дождаться минуты, когда первые солнечные лучи заиграют на твоих светлых волосах. Ты был похож на ангела в эти минуты, и я не могла отвести от тебя глаз. Когда свет достигал лица, ты недовольно ворчал и поворачивался спиной ко мне и окну. Всякий раз я испытывала удивление — у моего ангела не было крыльев.
А затем я включала твою любимую песню на полную громкость и жутко фальшивила, подпевая ей. Я знала, что тогда ты проснешься с улыбкой на лице. И неважно, что до того, как мы два года назад купили дом, соседи постоянно жаловались на утренний шум. Пока ты принимал душ, я готовила завтрак — четыре яйца, два тоста с клубничным вареньем и горький черный кофе.
Наспех перекусив, ты бежал в свой офис на Драйв-авеню. А я ждала смс, глядя, как открываются автоматические ворота нашего гаража. Еще не выехав на улицу, ты всегда посылал мне смс с признанием в любви, потому что забывал сказать мне это перед уходом. Проводив тебя, я ложилась подушку, которая хранила твой запах, и прежде, чем уснуть, посылала короткое: «Я тоже».
Я помню, с каким нетерпением ждала твоего приезда. Всегда красиво сервированный стол и две свечи. Порой ты приходил с букетом из желтых гербер, говоря, что они снова напомнили обо мне, и ты не смог пройти мимо. Иногда ты приезжал с друзьями, и мы закатывали вечеринку без повода, просто чтобы повеселиться. Эммет и Эдвард перестали мне звонить три месяца назад...
Мой редактор, Виктория, всегда говорила, что наша любовь невозможна. Она до сих пор считает, что отношения, начавшись в начальной школе, не могут быть долговечными. Но ты прав: скорее всего, она завидует. Из самого противного мальчишки в классе ты превратился в самого верного друга и поклонника, единственного и навсегда.
Ты думаешь, я не знала, что ты решил признаться мне в любви в последний день каникул? Розали рассказала мне за день до этого. Твоя сестра хихикала, потому что ты советовался с матерью. Я ужасно злилась на тебя за это. В итоге я специально надела то ужасное синее платье с кружевным воротом, которое тебе так не нравилось. Что еще можно было ожидать от тринадцатилетней девочки? Я помню, как ты, краснея и чуть заикаясь, протянул мне желтые герберы и сказал первое «люблю».
- Любишь - так целуй! - заявила я, а ты убежал...
Долгих три месяца мне пришлось вымаливать у тебя прощение. Записки передавались для тебя нескончаемым потоком, а ты не получил ни одной. Как выяснилось, твои друзья решили меня проучить. Лишь когда Джеймс специально попал баскетбольным мячом мне в нос и хлынула кровь, ты бросился на мою защиту. С тех пор мы были неразлучны.
Впервые ты повторил свое признание и поцеловал меня лишь в день выпускного, помнишь? Ты просто взял меня за руку, и мы сбежали с вечеринки Эммета. Весь вечер мы гуляли под дождем. Нам не нужно было алкоголя — мы были пьяны свободой и любовью. Когда я устала, ты усадил меня под старенький навес в парке, и встал на колени. Я помню, как тогда испугалась, усомнившись в твоем рассудке. А ты... Я помню каждое слово, сказанное тобой в тот момент: «Элис, я сомневаюсь в том, что не заставлю когда-нибудь тебя заплакать. Но надеюсь, что это будут только слезы радости. Я сомневаюсь в том, что смогу обеспечить нам безбедную жизнь на первых порах. Но обещаю, это будет временно. Я сомневаюсь, что никогда не оставлю тебя. Но обещаю, что так будет, только если этого захочешь ты. Я сомневаюсь, что буду тебе хорошим мужем. Но обещаю, я буду стараться. Я не в силах больше молчать. Я люблю тебя и прошу стать моей женой». Через два месяца я стала миссис Каллен. Мы учились в одном колледже: я на журфаке, ты же заканчивал экономический. Огромная кровать в съемной квартирке была постоянно завалена исписанными листами с моими эссе и твоими расчетами. Вечер обычно заканчивался тем, что ты смахивал все на пол и целовал мои губы так, что мир вокруг переставал быть значимым.